Свидетельство 002
Шел седьмой день. Мы надели зеленую униформу. Дали молока. Мне пришлось наврать капитану, чтобы меня не отправили впереди всех. Ощущая себя чужаком, я целую третьего пилота в щеку. Когда я думаю о коридоре выпуска, где мы повстречали друг друга, и о той неделе на природе, когда мы впервые ступили в долину, и капитан обронил гроздь зеленого винограда, и мы купались после работы в ручье, таком холодном, что руки и ноги краснели, – разве уже тогда не было ясно, что наша судьба предрешена? Утром, когда я шла с ведрами, солнце стояло в деревьях, влажных и блестящих, словно со страниц каталогов, что вы нам выдали. Я была зеленой и сверкала, словно плод в лучах солнца. Пока третий пилот утешал меня, его книжка все еще лежала открытой рядом с койкой, и я оставила ее там, словно закладку в нашей истории. Как только на борту погас свет, раздалось жужжание, которое всегда начинается в его отсутствие. Это – самый маленький из них. Мы нашли его под кустом. Шел седьмой день, и я провела за собой третьего пилота через коридор выпуска; хотя мы уже и закрылись на сегодня, я в ночи потащила его туда, через холм. В кармане у него была пачка жевательной резинки, и мы ее время от времени жевали. Это там я откопала в темноте двоих из-под земли. Не думаю, что они все еще тут. Мои руки огрубели: я не привыкла работать. Земля размякла из-за смены температуры. Сначала я должна была работать в конторе, но им потребовалась моя помощь. Я узнала, что [ред.] мертв, и всех отправят на карантин. Вы помните ту странную цепь, что мы нашли у подножья холма в первый же день? Не думаю, что он, третий пилот, забыл меня. Не знаю, увидите ли вы его снова. Не знаю, где он сейчас и доведется ли вам повстречать его. Но если доведется – попросите его помнить меня не как ту, которую нельзя передислоцировать, а как ту, что поцеловала его и повела за собой по холму, где на грани между днем и ночью выпала роса, и даже там до нас доносилось жужжание. Оно нарастало, словно вода из-под земли. И я заметила, что изменила его лицо. Мне хотелось столько всего ему показать, но сначала нужно было все подготовить. И теперь этому, видимо, не суждено не случиться. Лучше бы меня совсем не было там, где я могу быть. Нет, это никак не связано с комнатами. Я в это не верю. Надеюсь, что вы преуспели в вашей работе. Надеюсь, что вы делаете то, что вам нужно делать, и делаете хорошо. Надеюсь, что он не умрет, хотя и хорошо понимаю, что это вероятнее всего.
Свидетельство 014
Первый запах в комнате – легкий, он висит у вас перед лицом – цитрус или персиковая косточка. Интересно, сидя за одним столом рядом со мной, считаете ли вы, что я преступаю закон? Мне нравится приходить в эту комнату. В этом есть что-то весьма эротичное. В воздухе подвешен предмет – я узнаю в нем свой гендер. Точнее, гендер, которым я обладаю на корабле шесть тысяч. Каждый раз, когда мой взгляд падает на предмет, я ощущаю его у себя между ног и между губ. Они становятся влажными. Даже несмотря на то, что у меня там необязательно что-то есть. Среди охотников моей команды это получило название «страпона наизнанку». Может, это и звучит мерзко, но повторюсь, что я необязательно придерживаюсь их взглядов. Может, именно поэтому вы подозреваете во мне склонность к преступлению. Получеловек из плоти и технологий. Слишком живой.
Свидетельство 015
Меня более чем устраивает мое дополнение. Считаю, вам нужно распространить его среди большинства. Это я и одновременно не я. Мне пришлось полностью измениться, чтобы впитать новую часть – ту, которую можно назвать «я». Плоть и не плоть одновременно. Сразу после операции меня охватило чувство страха, но оно быстро исчезло. Теперь я умею гораздо больше, чем кто-либо другой. Я – полезный инструмент для экипажа. У меня есть определенное применение. И только к сновидениям я никак не привыкну. Мне снится, что там, где должно быть дополнение, ничего нет. Что оно оторвалось, а может, никогда и не было частью меня. Что оно питает ко мне глубокую антипатию. Что оно беспрепятственно висит передо мной в воздухе и вот-вот нападет. Стоит мне очнуться от этих снов, как из дополнения разносится легкое жужжание, и кажется, будто дополнений два: одно на том самом месте, где ему и полагается быть, а второе легко парит чуть выше – его не разглядеть невооруженным глазом, но оно вырисовывается из моего сна в темноте, в которой я сплю.
Свидетельство 011
У запаха в комнате – четыре сердца. И среди них ни одного человеческого, поэтому меня к ним и тянет. В основе – земля, дубовый мох, ладан и запах насекомого, застывшего в янтаре. Коричневый запах. Тяжелый, он держится долго, до недели. Липнет к коже, застревает в ноздрях. Мне знакомо благоухание дубового мха, потому что вы посеяли этот запах во мне точно так же, как посеяли представление о том, что мне нужно любить одного мужчину, быть преданной одному мужчине, – представление о том, что мне нужно покориться. Мы все обречены на мечты о романтической любви, даже если я не знаю никого, кто проживал бы свою жизнь именно так. Эти мечты были нам навязаны. Мне знаком запах дубового мха, но незнакомо ощущение его прикосновения к моей ладони. Однако в моей ладони есть смутное представление: я стою на опушке леса, взгляд устремлен на море, а рука ласкает этот самый мох на стволе дуба. Скажите, это вы посеяли это представление во мне как часть программы? Или образ вырос сам по себе, из меня?