Когда пролетали над Черепаново, Анни с огорчением обнаружила, что оставила свой кап в пансионате и не надела ожерелье из сардоникса. «Кап у дедушки одолжу, — подумала Анни, так как не хотела вечером отказываться от разговора с Димой, — а вот за ожерелье кот будет её ругать». Правда, кот давно перестал говорить, но его укоризненный взгляд хуже любой ругани.
Как только он появился у них с ожерельем на шее, так сразу отдал его ей, Анни, и сказал, чтобы она носила ожерелье всегда, так как в трудную минуту оно ей поможет. Что значили его слова, Анни не знала, но ожерелье ей очень нравилось, и она его всегда носила, снимая только идя в душ.
Не успел за Анни простыть след, как в комнату постучал Павел: вчера они сговорились с Викой побыть вместе и без помех. Зайдя в комнату, Павел внимательно всё осмотрел, заметил на прикроватном столике ожерелье Анни и кап.
— Что, забыла? — спросил он у Вики, зная, как Анни трясётся над ожерельем.
— Забыла, не трогай, — подошла к нему Вика.
— Надень, — сказал Павел, подавая ей ожерелье.
— Не нужно, Анни будет ругаться, — остановила его Вика.
— Никто не узнает, мы вдвоём, — настаивал Павел и добавил, — хочу посмотреть, может я тебе куплю такое.
Вика зарделась и понеслась в коридор, к зеркалу. Павел задумчиво посмотрел на кап Анни, а потом включил его и положил на шкаф. Вернувшаяся Вика, улыбаясь, посмотрела на Павла.
— Тебе идёт, — сообщил он ей и принялся расстёгивать платье на спине.
— Ты хочешь прямо сейчас? — спросила Вика, но Павел уже опрокинул её на себя. Они медленно разделись, а то, что делали дальше, кап аккуратно записывал в файл. Вика попыталась поменять позу, но Павел её остановил:
— Я хочу всегда видеть твоё лицо.
Когда она, уставшая, ушла в душ, Павел остановил кап и пролистал абонентов. Нажав клавишу, он отправил файл адресату и стёр из памяти, а потом положил кап на столик Анни. Пришедшая Вика, с мокрыми волосами, удивилась радужному настроению Павла и с надеждой спросила: — Может ещё?
— Почему бы и нет, — сказал Павел, снимая с Вики ожерелье, и заваливаясь на неё сверху.
Вечером, когда все гости ушли по домам, Анни взяла у дедушки кап и отправила вызов Диме. Долгие гудки вместо ответа её озадачили, и Анни подумала, что Дима занят работой в лаборатории, а кап, как обычно, забыл внизу. Она попробовала еще раз с таким же результатом. В ту ночь ей не удалось связаться с Димой, и она в следующее утро, несмотря на уговоры деда, полетела в Академгородок, чтобы связаться с Димой со своего капа. Вика, увидев прибывшую Анни, удивилась, но тут же смылась, чтобы предупредить Павла, так как тот собирался прийти в гости. Анни набрала Диму, но ей опять никто не ответил. На третий звонок появилась виртуальная мадемуазель Мари, которая брезгливо рассматривала жилище Анни.
— Мсье Димон не сможет подойти к капу, — сообщила она и отвернулась, не выключая кап.
— Скажите ему, что звонит Анни, — попросила Анни, понимая, что что-то случилось.
— Тем более, не сможет, — сообщила мадемуазель Мари, щёлкнув капом.
— Кто звонил? — спросил Дима, спускаясь сверху.
— Дима, это я! — крикнула Анни, но он её не слышал, так как звук и изображение на капе Димы выключила мадемуазель Мари.
— Анни, — сообщила мадемуазель Мари.
— Никогда, слышите, никогда не соединяйте меня с ней! — страстно сказал Дима, остановившись. Придя в себя, он спросил: — Вы готовы?
— Да, — ответила мадам Мари, беря его под руку и на ходу выключая кап.
Анни застыла, поражённая увиденным и услышанным, не зная, что об этом думать. Перемена, произошедшая с Димой всего за один день, пугала её своей правдой, и она не могла понять, что она такого сделала, что так отвратило Диму от неё. Всего через пару дней она собиралась лететь в Версаль, так как диплом получила, и прошел месяц со дня подачи их заявки на брак. Она просидела целый день дома, размышляя, но первая мысль, которая пришла ей в голову стала последней и правильной: нужно лететь в Версаль и поговорить с Димой.
Откладывать поездку не имело смысла, и она следующим днём, с утра, сидела в магнетике, который направлялся в Версаль. Других пассажиров не наблюдалось, точно на ней имелось отличительное клеймо, но Анни радовалась такому обстоятельству: не нужно изображать на лице дежурную улыбку. Пока продолжался полёт, она ничего не думала, всё решив заранее, а однообразие пустого неба за иллюминатором не рожало ни одной мысли. Она быстро поднялась, как только они сели в Версале, и, сунув в автомат купюру, пять минут подождала автокар.