— Как вы сюда попали и что здесь делаете?
— Я отправилась на экскурсию на Марс, — соврала девушка, но увидев, что Хенк ничего не понял, добавила: — И у меня сломалась капсула.
Не стоит объяснять, что Хенк ни о каком Марсе не знал, несмотря на то, что расспрашивал Сергея о Земле, к тому же понятие «капсула» ему ни о чём не говорило. Поэтому новая первая мысль посоветовала Хенку отвезти девушку в Эссенариум к Маргине и пусть она, как Хранитель, разбирается с этой девушкой.
Вторая новая мысль советовала быть снисходительнее, ведь девушке и так не сладко, хотя по внешнему виду не скажешь, возможно, она притворялась весёлой.
Вторая новая мысль была права, девушке было не сладко, но не по причине присутствия на планете Глаурия, где она чувствовала себя совершенно комфортно. Но Васабри не собиралась посвящать в свои проблемы встретившихся ей мужчин, к тому же, и причин сделать признание не находилось.
Фогги от технических вопросов перешёл к волшебству, а так как девушка оказалась способной, то вскоре могла свободно выполнить простые трюки с огнём, отчего Хенк забеспокоился: сожгут флаэсину вместе с ними.
Васабри бросала украдкой взгляды и на Хенка, но видя его угрюмое лицо, снова переключалась на Фогги, сияющего, как осветительный шар. А Хенк решал задачу, что предпринять: нужно было закончить исследования горных пород и требовалось отправить Васабри к Маргине.
Непосильную Хенку задачу легко решил змей, который успел смотаться к океану, набить свою утробу и вернуться назад. Его трёхголовый силуэт с коротким тройным хвостиком отсвечивал чешуёй под солнцем на фоне тёмного вечернего неба.
Хенк сообщил Фогги, что оставил ему флаэсину и пусть он обосновывается в полевом лагере, а Хенк, вместе с Васабри, слетает на змее к Маргине, чтобы как-то ей помочь.
Такая постановка вопроса совсем не понравилась Фогги, и он собрался возражать, но Васабри легко согласилась с Хенком, окинув его странным взглядом. К тому же, они прилетели к месту, где они копали шурфы, и Фогги ничего не осталось, как приняться за разгрузку флаэсины.
Хенк забрался на спину змея и Габи, обернувшись, подмигнула ему и Васабри, ухватившуюся за его талию, и сказала:
— Держитесь, голубчики.
Фогги её слова совсем расстроили, но его уже никто не видел – змей был высоко в небе, а две фигурки людей, прижатых друг к другу, снизу были совсем незаметны.
Несмотря на то, что вверху было ужасно холодно, Васабри нравилось, что она с Хенком и, даже, по двум причинам. Первая состояла в том, что он правил страной и мог сгодиться при непредвиденных ситуациях, которые ей могли грозить в скором будущем, а вторая состояла в том, что Хенк ей понравился, как парень, простой и надёжный, за спину которого всегда можно спрятаться.
Поэтому она прижималась к нему с приятной неизбежностью, чувствуя его тепло, согревающее её спереди, вспоминая своё, надёжно спрятанное внутри, возбудившее желание обнять и ласкать ... ласкать ... ласкать...
— Крепче держись, — крикнул её Хенк, когда она, забывшись, принялась водить руками по всему его телу. Она засмеялась ему на ухо и крикнула:
— Не бойся, я держу тебя крепко.
Сказанное было двусмысленностью, которая ей понравилась, и она снова прильнула к нему головой, крепко сжимая руками. Васабри была согласна остановиться на ночлег, не сомневаясь в том, что проведет его, прижавшись к Хенку, но он продолжал путь, как будто спешил.
В это время Маргина кружилась в танце, ведомая самым красивым мужчиной её мечты, который томно смотрел в её глаза, а она тонула в его взгляде. Её женские чувства были открыты, и она отключила симпоты, чтобы чувствовать себя только женщиной и не видеть внутренним взглядом ничего вокруг, ни обмана, который может быть, ни неестественности происходящего, ни то, что они любят других, а наслаждаются друг другом.
Возможно, такую ситуацию можно назвать тренировкой, на которой мастер оттачивает своё оружие и набирается опыта. А можно определить, как прихоть двух сущностей, одна их которых вообразила себя женщиной, каковой давно не является, а второй мужчиной, которым никогда не был.
Огромная спальня Фатенот, занимаемая Маргиной, спокойно трансформировалась в танцевальный зал со светящимися канделябрами вдоль стен, а потолок украшали картины в небесных тонах, обрамленные по контуру золотыми завитками, добавляющими торжественности и величия.
Харом неуловимо, но постоянно менял свой облик, зачерпывая образы понравившихся мужчин из глифомах Маргины, и кружил её, подстраиваясь под неё, в лёгком широком танце. Сквозь полузакрытые глаза Маргина видела его силуэт, совсем не всматриваясь, кого он изображает и по привычке, повторяя шёпотом такты.
Змей летел даже тогда, когда настала ночь и всё накрыла звёздная россыпь созвездий, рассматриваемая Васабри с интересом, так как картина неба отличалась от той, которую она видела на Земле. Вначале внизу поблёскивали звёзды, отражаясь от воды, а потом летели над какой-то сушей, которая вскоре закончилась, и снова потянулся океан.
Когда подлетели к новой суше, Васабри, несмотря на холод, уже дремала, и проснулась от того, что змей начал пикировать вниз, а она завалилась на Хенка. Тот, как заведенный, снова повторил: «Держись», — и Васабри послушно обхватила его за талию.
На востоке небо приготовилось принять Горело, местное солнце, которое уже осветило окрестности своего царственного появления, предупреждая о своём ослепительном блеске.
В сумраке, в который они погрузились, снижаясь, Васабри рассмотрела впереди какое-то величественное здание на берегу огромного озера, которое, по мере снижения, скрывалось в зарослях обширного сада. Змей, почему-то, приземлился в отдалении от здания, и Васабри спросила у Хенка:
— Что за здание?
— Эссенариум, — ответил Хенк, как будто данное название о чём-то говорило. Змей, потоптав коротенькими ножками по земле, сообщил Хенку:
— Мы полетели в океан.
— На озере, что, рыбы нет? — спросил Хенк, но неволить змея не стал и тот, сделав прощальный круг, отправился по обратному пути к океану.
Они двинулись к зданию, и Хенк забеспокоился: прозрачная стена, которая останавливала всякого, кто намеревался проникнуть в сад, куда-то исчезла. Харом, вообразивший, что Маргина и есть его Фатенот, мог выкинуть всякое, а время, которое, как говорят, лечит, могло отколоть и другой фортель: усугубить болезнь Харома. Хенк осторожно двинулся к зданию, а Васабри шла сзади, немного недоумевая, так как видела, что его что-то беспокоит.
Здание было пустынно и никак не отреагировало на гостей. Хенк отправился в спальню Маргины, надеясь найти её там, но его ожидания не оправдались – в комнате было стерильно пусто. Растерявшись, Хенк решил пройти в спальню, где находилась Байли.
— Кого мы ищем? — спросила его Васабри.
— Мы ищем Маргину, — ответил Хенк, приближаясь к двери спальни Фатенот. Остановившись, он вздохнул и потянул дверь на себя. Издали было не заметно, но в постели кто-то был. Они подошли ближе, и Хенк удивлённо замер: из-под полога на него смотрела Маргина и какой-то незнакомый мужчина. Оба были неглиже и, вероятно, никто симпот вокруг не разбрасывал, не отвлекая их от прямого назначения: получения наслаждения.
— Хенк, тебя не учили, что нужно постучать, прежде чем заходить в спальню дамы? — покраснев, возмутилась Маргина. Вероятно, она была полностью в человеческой сути и, даже, краснела совсем натурально.
Васабри с интересом наблюдала за Маргиной, а ещё с большим вниманием разглядывала голого незнакомца, который понял, что визит гостей затягивается, и сразу встал с постели одетым.
— Харом, — представился он Васабри, а на Хенка посмотрел с сожалением.
— Харом? — удивился Хенк, поражаясь такой быстрой сменой кавалера Маргины. «А как же товарищ Тёмный?» — подумал Хенк, а Маргина ему ответила в его же голове: «Никак! Могут у меня быть слабости». Она окинула оценивающим взглядом Васабри и посмотрела на Хенка.