— Ох, горе! — вздыхают кабацкие.
— А в Можайске, сказывают, теленок родился о двух головах. Виданное ли то дело?
— Ты сам-то того теленка видел? — неодобрительно спрашивает из-за прилавка целовальник.
— Сам, может, и не видел, а верные люди сказывали! Верные люди врать не станут!
— А сам не видел, так и не говори!
— А ты сам, мил человек, Илью-пророка видел? — ехидно осведомляется старичок.
— Где же мне его видеть?
— Вот, не видел — а все ведь знают, что это он грозу приносит! — припечатал старичок, и все вокруг дружно засмеялись — хорошо старый осадил целовальника!
— Так что точно говорю вам — настали самые последние времена! — подытоживает старик. — Самые что ни на есть последние времена! Пришел на землю Антихрист! И не где-нибудь в басурманских краях — а здесь, у нас, на Москве! — И снова надолго замолкает, оглядывая слушателей.
— Кто же это? — не выдерживает одноглазый ярыжка. — Говори, коли знаешь!
Видно, что старичок ждал этого вопроса. Снова оглядывается он по сторонам, понижает голос и говорит тихо — но слова его разносятся по всему примолкшему кабаку:
— Олены Глинской пащенок!
На мгновение все вокруг замирают, пораженные его словами, но затем кабак наполняется криком, руганью.
— Ты, старик, что несешь? — возмущается стрелец. — Это же государя нашего наследник, великого князя Василия! Да с тобой за этакие слова знаешь, что сделать могут?
— А вот и нет! — Снова высокий голос старика легко перекрывает кабацкий шум. — Не наследник он великого князя! Олена, полька хитрая, глаза великому князю отвела, с ближним боярином Овчиной спозналась, его это пащенок, а не князя! Кто его видал — все говорят, что на боярина Овчину похож, прямо одно лицо!
Снова замолк старик, глядит по сторонам, потом добавляет, голос понизив:
— А уж ежели по правде — так самого сатаны отродье. Родился он с зубами, и как великий князь на руки его принял — так он в палец-то его зубьями своими и вцепился! Вцепился, ровно волчонок! И зубья у него не простые, а с ядом, как у змея-аспида, так что великий князь с того дня хворает! А как великий князь помрет — так и наступит царство Антихриста…
— Ты, старый, ври, да не завирайся! — рявкает снова целовальник. — За такие слова запросто можно на плаху угодить! Эй, люди добрые, держите смутьяна! Надо его отволочь в сыскной приказ, пущай там сказки свои сказывает!
Среди кабацкого люда начинается коловращение — кто хочет схватить старого бродягу и сдать сыскным, кто жалеет его ради преклонных лет, пока разобрались, того и след простыл — небось уже в другом кабаке смущает народ, сбивает с пути своими непотребными разговорами.
Салон «Фея» располагался в полуподвальном помещении относительно нового дома. По зимнему времени вывеска горела днем и переливалась разными цветами. Дуся спустилась по лесенке и отворила дверь. Колокольчик мелодично звякнул.
— Вы к Ларисе на стрижку? — спросила приветливая девушка за стойкой. — Чай, кофе?
— Не откажусь, — улыбнулась Дуся, — кофейку бы с удовольствием, взбодриться.
Прибежала Лариса, всплеснула руками при виде Дусиной шевелюры — дал же Бог так много волос, на троих хватит!
Помещение салона было небольшим, всего три кресла, причем занято было только одно, Дусей. В углу была еще дверь, туда как раз прошла клиентка на маникюр.
— Сумочку сюда повесьте… — суетилась Лариса, — сейчас головку помоем, пожелания есть насчет стрижечки?
Была она многословна и суетлива, однако доброжелательна без приторности. Дуся изобразила раздумья, тогда Лариса унеслась за журналом со стрижками. Оставшись одна, Дуся исподволь огляделась. Зал небольшой, ничего лишнего, три кресла, раковина у окна, а с другой стороны — шкафчик, за ним виден угол столика, а там кто-то шевельнулся тихонько.
— Это наша отличница Верочка, — улыбнулась подошедшая Лариса, перехватив Дусин взгляд, — маникюрши дочка. Там кабинет крошечный, опять-таки химией пахнет, когда ногти наращивают. А здесь посвободнее, она ведь не мешает…
— Конечно, — согласилась Дуся.