В общем, поиск продолжался. Любая поступившая ко мне информация тщательно отрабатывалась. Я и Минаков держали на постоянном контроле места, где насильник чаще всего появлялся со своими овчарками. Таким излюбленным его местом была, кстати, лесополоса. Но, понимая, что негодяй в такой обстановке мог и менять места выгула овчарок, я переносил наблюдения с посадки в лес или совсем ближе к водохранилищу. Был уверен, что долго с собаками он дома не усидит и выгуливать их обязательно выведет или вывезет на машине. К такому варианту я тоже был готов. Да, хорошо бы заранее знать, где он появится. Порой я задумывался: на что же он рассчитывает, продолжая свое мерзкое дело? Неужели полагает, что все сойдет ему с рук? Не знаю, как другие, но я чужую боль пропускал через себя как свою. Такой уж характер.
В этот раз я был чем-то занят, а на патрулирование по местам, где чаще всего появлялся с овчарками насильник, отправился мой стажер Минаков и с ним одна из потерпевших женщин. В Минакове я был уверен: парень сильный, тренированный, в момент опасности не должен подкачать. Проинструктировал, попросил его не отрываться от своей спутницы, а если что, защитить ее.
В райотделе я появился часов в пять вечера. Меня встретил расстроенный дежурный по отделу. От него узнал новость, которая меня страшно огорчила: на моего стажера и его напарницу кто-то натравил овчарку. Весь покусанный, Минаков находится в больнице скорой помощи. Что же касается патрулировавшей с ним женщины, то она, опять же со слов дежурного, хозяином собак была изнасилована. Обо всем этом в дежурку сообщил Минаков прежде чем отправиться в больницу.
Я срочно поехал в БСМП и встретился там с Минаковым. Ему уже была оказана необходимая медицинская помощь, и он рассказал мне как все произошло.
... Они ходили вдвоем вдоль лесополосы. Его напарница, собирая цветы, ушла вперед. Неожиданно из лесополосы показался здоровенный мужчина с двумя овчарками. Он остановился и крикнул той овчарке, что была не на поводке:
-- Фасс!.. -- И собака с рыком бросилась на Минакова. Парень попытался увернуться, но куда там: отбиться было невозможно. Овчарка хватала зубами то за ноги, то за руки, то бросалась на грудь. Она его оттесняла все дальше и дальше, и вскоре Минаков повис на колючей проволоке, ограждавшей территорию полка гражданской обороны. Начал выпутываться -- и на какое-то время потерял из вида свою спутницу. Овчарка же сидела теперь почти рядом и рычала, но не трогала -- «сторожила». Минаков не мог видеть, что, пока он отбивался от собаки, а потом выпутывался из колючей проволоки, хозяин овчарок насиловал его спутницу. Он лишь услышал четко донесшиеся издали слова: «Хан, ко мне!» Стороживший его пес тут же бросился к своему хозяину. Потом, если опустить все детали и подробности, Минаков с бедной женщиной добирались до больницы. Но перед этим с первого попавшегося телефона Минаков позвонил о случившемся в дежурную часть отдела.
-- Повтори еще раз, что за слова крикнул хозяин своей овчарке? -- попросил я Минакова.
-- Хан, ко мне, -- ответил курсант, поправляя на руке бинт.
-- Хан? Ты не ослышался? -- переспросил я.
-- Да нет, слышал как вот сейчас вас... -- растерялся Минаков.
-- Что ж, тогда будем брать насильника, я знаю, кто он. Можно считать, что преступление раскрыто. Сможешь поехать или подлечишься? -- спросил Минакова.
-- Нет-нет, я с вами! Да тут и серьезного ничего нет. Одни царапины, через пару дней заживут.
Вторично изнасилованную хозяином овчарок спутницу Минакова я хотел оставить в отделе, но она твердо решила ехать с нами. Взяв с собой еще одного сотрудника, поехали брать негодяя.
А жил он в частном секторе на улице Сиреневой. Я уже об этом упоминал. Недели три назад был здесь, но никого не застал. Я представился соседям покупателем частного дома и будто тут кто-то его продавал. Тогда-то мне соседи и говорили, что здесь живет уважаемый человек, работающий большим начальником на механическом заводе, да еще и член партии. Для меня этого было вполне достаточно, чтобы не проверять «уважаемого человека». Я видел в щелку в заборе, что у него две овчарки, и знал, что по спискам из питомника кличка одной -- Хан. До Минакова никто из пострадавших не мог точно назвать, как насильник звал свою овчарку. Они или вообще не слышали, или путались. Теперь все встало на свои места. Ясно мне было и другое: вторая овчарка хозяином не была зарегистрирована.
Я ехал и думал: какой непростительный допустил промах! Надо было еще в первый приезд до конца разобраться с «членом партии», а не довольствоваться словами соседей, какой он хороший. Но часто ведь бывает: мол, раз начальник, то наверняка хороший, а вот простого работягу обязательно надо проверить. Мой промах в данном случае был существенным, проверять надо всех и полностью. Что называется, брать каждое зерно и пробовать на качество. А я бабкам поверил: хороший он расхороший, и машина у него «Жигули», и большой чин занимает... Но что-то я сильно начал себя полоскать, надо еще окончательно удостовериться, он ли это на самом деле. Вдруг опять осечка, чего бы, конечно, не хотелось, -- уж больно все совпадает.