- Вернись на место, - говорю, - кабан из зарослей выпрыгнет, и останется от тебя куча фекалий. Выбрала уже кольцо?
- Да, - отвечает с отчаянием, - но оно дороже стоит.
- Разницу в рассрочку из своей зарплаты покроешь, это не проблема, - успокоил я нашего природного контролера.
Побежала она радостная обратно, Бронза на меня посмотрела неласково. Я ее немедленно обнял, поцеловал и в передатчик сообщил:
- Общий канал. Группа Пороха идет из Темной Долины на заставу через АПК. Убедительная просьба – на дороге не стоять. Щенок, мы тебе за транзит по территории что-то должны?
- Нет, - отвечает удивленный смотрящий, - прости, узнать не могу. Назовись.
Сейчас, только шнурки поглажу.
- Мы с тобой янки артефакты от Билли Доннована передавали, - говорю.
- Понял, - сразу сообразил Щенок. – Всем одиночкам на Кордоне уйти от АПК, Темная Долина шутить не любит.
Мы с Бронзой пару слепых псов пристрелили для острастки. Пусть знают свое место. У новичков в поселке каждый патрон на счету, то-то мутантам здесь воля.
Перед заставой команда плотно сгруппировалась, только смотреть на это некому было. Личный состав в казарме засел, от греха подальше. Прямо на дороге два микроавтобуса стояли. И в дверях лавки армейской тип неприятный торчал. Таких людей под легкую музыку хоронить приятно.
Пошли они к нам одновременно. От автобусов трое и этот чужак. Ему было ближе, и он успел первым.
- Правительство Соединенных Штатов заинтересованно в специалистах по изучению Зоны отчуждения. Вам сразу будут предоставлены вид на жительство и медицинская страховка государственных служащих.
Вот так-то. Круто у них поставлено. Как это на Кордоне еще люди остались. Тут и наши офицеры подошли.
- Давайте в лавку, - предлагаю. – Дело, прежде всего.
Стали мы хабар на стойку выгружать, а сержант-торговец его в свои ящики и контейнеры складывать. Два подсобника его с ног сбились. Зато считали сразу. Выложили мы весь груз, вплоть до последнего патрона. Ножи на ремнях висят, я ничего из снаряжения не отдал, Порох, Пират и Бронза автоматы сохранили, и паренек с винчестером гладкоствольным остался. Народ сначала недоумевать начал, мне им пришлось разъяснения дать.
- Вам по любому с властью договариваться, – говорю. – Экипировку казенную дадут. Глупо что-то оставлять.
Тут нам военный торговец стал деньги выкладывать. Я их в инкассации натаскался. Миллион долларов бумажками по сотне весит шестнадцать килограммов. Вот и выложил он пуда два полтинниками. Миллион восемьдесят семь тысяч триста пять баксов. За два дня в Зоне. Правда, половина банды в первые часы полегла. Зато остальные очень весело провели время.
- Спасибо, - мы интенданту сказали дружно, и пошли на свежий воздух.
Здесь все те же, только еще Щенок у стены на лавочку присел. Я ему семь тысяч триста пять долларов мелочь, десятками и пятерками сразу отдал, типа в общий котел. Деньги всегда и везде нужны. Потом половину полтинников в два рюкзака сложили. По пятьдесят четыре пачки в каждый. Один Бронзе с Леночкой отдали, а второй Катенькам достался. Тут-то они и зарделись, ночку минувшую вспомнив.
- Потерпевшие претензий не имеют, - сказал я.
Нам вторая половина досталась, те же сто восемь пачек купюр, только на двенадцать человек. По девять банковских упаковок каждому. Девиц в автобус загрузили, офицер из отдела Овсова с ними уехал. Следователь из военной прокуратуры из папки документы достает.
- Решением военного трибунала, - и начинает юридическую казуистику зачитывать.
Короче, лейтенанту-взяточнику, владельцу винчестера и одному сильно разрисованному гражданину по пять лет лишения свободы. Или контракт штрафной роты на один год, а где они его отрабатывать будут, всем понятно.
- Деньги на счет зачислят? – уголовник татуированный спрашивает.
- Однозначно, - полковник Овсов отвечает. – И даже сутки всем в Чернобыле можно провести. Баров не считано, а массажных салонов еще больше. Отдыхайте после трудов праведных.
- Нет, начальничек, на такие дешевые наживки ты юнцов лови, - сказал, сплюнув на асфальт, разрисованный уголовник. – Веди в камеру. Раз закрыли, значит, срок сразу пошел. Пять лет я на одной ноге отстою. Выйду на свободу с деньгами, куплю себе хутор и больше в город ни ногой.