Арслан зашёл в комнату, уселся на подушки, сняв шляпу и положив её на стол. Вид у него был настолько взволнованный, монах даже на миг забыл, что ненавидит его.
– Садись, не стой столбом, – быстро проговорил хозяин дома, и монах послушно опустился на подушку, скрестив ноги.
– Что было на собрании? – хитрый прищур Арслана никогда не сулил Орею ничего хорошего.
Прикрыв глаза, чтобы не видеть перед собой селянина, монах, запинаясь, рассказал о том, как всё прошло.
– Я так и думал. Иршаб не допустит, чтобы кто-то указал на его неправоту, – Арслан задумчиво пригладил усы. – Оттар же не сказал тебе? – на молчаливое недоумение Орея, он добавил. – Со знаком не пришлось бы ничего говорить. Думаю, кто-то из наших предупредил старосту и Мас Харунов.
– О чем?
– О том, что Оттар хочет возглавить Шадиб.
– Что?! – монах опешил.
– Тихо! Об этом знают только наши люди. Теперь ещё ты, вместо Хасана.
– Но… зачем?
– Затем, что наш род раньше и стоял во главе поселка! Мы имеем не меньше прав, чем род Иршаба! Нас поддержит даже рисен!
Вошла Зариме с пирогами, и Арслан замолк.
– Скорее, баба! Шевелись! – гаркнул он, пока жена расставляла тарелки по столу. Монах был слишком взволнован открывшими подробностями об истинных планах этого семейства, чтобы негодовать по поводу криков Арслана. В голове Орея теперь перемешалось всё.
Когда Зариме ушла, разговор продолжился. Хозяин дома убрал шляпу со стола на подушки и придвинул к себе тарелку с едой.
– Оттару нужно доказать, что наш староста – бесполезный и жадный до денег человек, который только вредит поселку. Но Иршаб как-то узнал о замыслах моего брата, потому и не даёт расследовать это дело. Не сомневаюсь, он убийцу покрывает! – шептал Арслан, пристально глядя на Орея.
– Но его сын… – попытался возразить монах, но вдруг понял, что неверно и несправедливо судил даже об Оттаре, который до этой минуты не вызывал ничего, кроме глубокого уважения. Орею и в голову не приходило, что у старшего мужчины в этом семействе могут быть какие-то другие намерения, кроме восстановления справедливости за жестоко убитого брата.
– Не знаю, что случилось… но дело тут нечистое, ты прав! Вот что говорю тебе! Не уходи из Шадиба. Если Оттар займёт место старосты… м-м, тогда проси, чего хочешь! – уговаривал Арслан тоном подобным шелесту змея, затаившегося в траве.
– Я… я останусь, – согласно кивнул Орей, увидев, как хозяин дома криво улыбается.
– Хорошо! Как хорошо! Мы выясним правду, вот увидишь! А с твоей помощью Высшие нам точно помогут!
– Но… – все возражения, в тот момент хлынувшие в голову, монах выговорить не смог, а их было немало. Орей обдумывал всё, что с ним происходит в последние дни. Эти обмороки, потеря контроля, сбивчивая речь и постоянное удушье. Однако он мог вполне нормально разговаривать с Зариме и с матерью Рифудой, и это наталкивало на определенные мысли. Что если начать расследование с проверки собственных способностей?
Монах благословил обед и разделил эту трапезу с Арсланом, мужчины преломили хлеб в знак дружбы. Селянин засмеялся, заулыбался, а Орей вдруг спросил:
– А как я могу… навестить… – от волнения снова перехватило дух. То, что он намеревался сказать и сделать, однозначно выходило за все рамки приличий.
– Кого?
– Аллину Мас Рийю, – выдал Орей, ловя удивление во взгляде Арслана.
10. Будь милостив к брошенным
«Может ли человек выжить в одиночестве? Воистину он беззащитен перед опасностями этого мира, подобен оставленному младенцу перед стаей голодных волков, и потому – он слаб. Лишь в семье и общине кроется секрет счастья и долголетия».
Отец Мусаил, наставления послушникам о семье
Орей решил не терять времени, пока день ещё не начал склоняться к закату. Наскоро пообедав, он сразу покинул дом Арслана и направился в гости к Аллине Мас Рийи. Всю дорогу по Шадибу его преследовали волнение и ощущение, будто за ним следят. Тем не менее, Орей твердо вознамерился поговорить с женщиной. Выяснить всё: почему она была согласна допустить чужака до суда над ними, и известны ли ей какие-нибудь подробности об убийствах. Он был уверен в своих силах и в том, что у него без труда получится задать все интересующие его вопросы.