Шон – и это был именно Шон – выглядел ужасно. Иначе и не скажешь. Как и у Кита, его одежда была грязной и пропитана потом, а брюки от колен и ниже были покрыты чем-то, что, возможно, было старой грязью.
Они тоже его избили. Вероятно, им пришлось это сделать, чтобы хоть как-то усмирить такого человека, как Шон. Кровь текла и засыхала из дюжины порезов на его лице и теле. Синяки распространялись, словно страх. Мой ужас перед тем, что с ним сделали, перед тем, что он выстрадал, был очень холодным и глубоким.
Сначала я подумал, что его сломали. Я посмотрел и ничего не увидел на его лице. Ни страха, ни боли, ни даже ярости или безумия. Как будто из него вырвали все эмоции, выпотрошили.
А потом я снова взглянул и, возможно, потому, что знал его так хорошо, мельком увидел то, что скрывалось за щитом, которым он защищался от повреждений. В глубине его глаз что-то сверкало, словно лёд.
Задумчивый разум, который всё ещё таился, невредимый и осознающий. Ждущий...
И, осознав это, мои ноги невольно понесли меня вперед.
Лонни резко прицелился, направив ствол ружья туда, где пульсировала сонная артерия под челюстью Шона, заставив нас обоих замереть. Разница была лишь в том, что вздрогнул я. Шон никак не отреагировал. Лонни пришлось физически запрокинуть голову назад, мышцы рук напряглись от усилия. Только когда я снова замер, он позволил ружью немного расслабиться, отстранившись от головы Шона.
«Привет, Чарли», — небрежно сказал Шон, его голос прозвучал мягко, хотя я уже почти ожидал услышать нотки усталости. «Обожаю твои волосы».
«Да», — сказал я, заставляя себя разжать голосовые связки. «Это меня всё больше задевает.
Возможно, я даже решу оставить все как есть».
Он улыбнулся мне, поняв, что я ответила именно так. Улыбка была медленной и соблазнительной, от которой у меня защемило сердце и сжало горло до такой степени, что стало больно глотать.
«Вижу, слухи о твоей смерти сильно преувеличены», — произнес я с удивительным невозмутимостью.
«Хм», — сказал он спокойно и ровно, но впервые в его голосе промелькнула лишь тень скрытого гнева. «Полагаю, они надеялись, что тебе будет легче сдаться, если ты будешь думать, что ты один».
Он скользнул взглядом по моему побледневшему лицу и Уитмаршу. Тот избегал его взгляда, и я понял, что, несмотря на своё превосходство, Уитмарш слишком хорошо знал, что может произойти, если статус-кво изменится. Он немного побаивался Шона, немного побаивался монстра, которого они создали и теперь не смеют отпустить. Неудивительно, что он прижал к себе обоих своих людей, оставив Кита стоять в стороне, покорного и почти забытого в этом разговоре.
«Итак, Чарли, — сказал Уитмарш с лёгкой усмешкой. — Если не хочешь на этот раз увидеть, как мозги твоего парня разлетятся по потолку, позови пацана. Не заставляй меня спрашивать в третий раз».
Давай, Мейсон. Ради всего святого, давай же, сделай это!
Но как только эта мысль сформировалась, я понял, что если люди Брауна сейчас нападут на нас, Шону всё равно снесут голову. Я сказал себе, что боевой опыт Мейсона, будь то полицейский или военный, сослужит ему хорошую службу. Он ждал своего часа, выжидал. Мне оставалось лишь подыграть ещё немного…
Я снова подняла телефон и закончила набирать номер Трея. Нажимая кнопку отправки, я встретилась взглядом с Шоном, ища поддержки, но с таким же успехом я могла бы надеяться на реакцию статуи. Интересно, знал ли он, что я собираюсь сделать, и поступил бы он так же сам.
Я старалась не чувствовать боли от того, что он снова отгородился, отгородился от меня, но это было реально и физически. Мне просто нужно было принять, что он делает то, что должен, чтобы выжить. Теперь всё зависело от меня.
Где-то внизу снова раздался шум: толпа завыла, затопала и зааплодировала полуголым девушкам на сцене.
Голос комментатора был неистовым криком, когда он призывал их выбрать победителя так, словно они выбирали жертву.
«Алло?» — голос Трея звучал глухо и дребезжаще, но они были где-то рядом. В обоих ушах я слышал одни и те же крики и свист.
Один задокументированный, один живой.
«Привет, Трей, это я», — сказал я и увидел, как пальцы Уитмарша сжимают рукоятку пистолета «Беретты», пытаясь снять напряжение. Но его лицо уже расплылось в торжествующей улыбке. Он знал, что победил. Знал, что победил меня. Победил нас обоих.
Пока еще не совсем, старина.
«Мне нужно, чтобы ты поднялся наверх, в угол возле сцены. Как можно быстрее».
Я сказала, стараясь, чтобы мой голос звучал нейтрально. «Пойдем один. Остальных с собой не приводи».