«Но они все испортили», — сказал Шон.
Теперь пришла очередь Тилла кивнуть. «Ах да, они всё испортили», — сказал он. Он взглянул на меня, его лицо задумчиво. «Полагаю, это всё благодаря мисс».
«А потом он узнал, что Кит все-таки не смог заставить программу работать», — вставил я. «И ему просто нужно было не дать нам попасть в плохие руки, а затем избавиться от нас как можно быстрее».
«Ну, он определенно оставил после себя след разрушений, пытаясь сделать именно это», — ответил он.
Только на заполнение всех документов уйдут месяцы».
Я улыбнулся. «Но потом Уитмарш узнал от Генри, что Трей, возможно, хранит ключ».
«Но он этого не делает».
«Меня там не было в этот момент», — сказал Шон. «Кто такой Генри?»
«Я расскажу тебе позже», — сказал я. Ещё будет время поговорить.
Я повернулся к фэбээровцу. «Итак, из всего этого я делаю вывод, что мы более или менее вне подозрений?»
Он окинул меня медленным оценивающим взглядом. «Похоже на то», — сказал он.
«Особенно, если вы согласитесь дать показания в суде».
Я откинулся на спинку сиденья. «Ну что скажете?» — пробормотал я с явной иронией в голосе. «Главный подозреваемый станет главным свидетелем — и всё в один день».
***
Первым человеком, которого я увидел, когда мы вошли через главные двери клуба, был Рэнди, продавец таймшеров, которого я переманил, чтобы добраться до Брауна.
Он, как обычно, опешил. Сначала из-за того, что мы с Шоном были покрыты слизью и оставляли за собой мокрый грязный след на плитке.
И во-вторых, когда он узнал меня под всем этим.
«Боже мой!» — закричал он. «Кто-нибудь, вызовите полицию!»
«Нет необходимости, сэр, она со мной», — сказал Тилл, показывая своё служебное удостоверение. «Федеральное бюро расследований».
«ФБР? Ты из ФБР?» — переспросил Рэнди, выглядя ошеломлённым. Он покраснел, вспомнив, что пытался сделать со мной, прижавшись к картотечному шкафу.
«Я арестован?»
Тилль вздохнул. «Просто отведите нас к мистеру Брауну», — сказал он.
Рэнди повёл нас с гораздо большим рвением, чем в прошлый раз, когда я был там. В конце концов он остановился прямо у больших двустворчатых дверей с табличкой на одной из них: «Комната для вечеринок». Судя по звукам, Браун как раз заканчивал свою приветственную речь. Никто, слушая мелодичный голос старика, никогда бы не подумал, что он жестокий убийца.
Тилл быстро и тихо говорил по рации, а затем отдал краткие указания своим людям. Впрочем, все они, казалось, знали всё и без долгих объяснений.
Когда настал момент, они выбили двери и побежали внутрь.
Из собравшейся толпы доносились визги и крики, но в целом все заканчивалось прежде, чем кто-либо успевал прийти в волнение.
Только тогда нас с Шоном впустили в комнату. Несколько сотен пар потрясённых и растерянных глаз провожали нас взглядом, но больше всего ошеломлённым выглядел безобидный старик с жидкими седыми волосами, который лежал лицом вниз на полу, а двое агентов ФБР сковывали ему руки за спиной наручниками.
Браун громко выражал свое возмущение по поводу такого обращения и, как мне показалось, весьма убедительно демонстрировал при этом свою оскорбленную невиновность.
«Ты не имеешь права так со мной обращаться», — возразил он, и в его голосе слышалась обида и немного самодовольство, как если бы он был действительно
безупречен. «У вас нет ни малейших улик против меня».
«Боюсь, что да, мистер Браун», — сказал Тилл. «У нас не только целая куча свидетелей, но благодаря этой даме у нас даже есть запись, на которой вы совершаете убийство».
На самом деле, у нас на вас так много доказательств, что нам придется ждать до Дня благодарения, чтобы только предъявить вам обвинения.
Брауну удалось повернуть голову так, чтобы посмотреть прямо на меня. Удивление на его лице быстро сменилось отвращением. Не ко мне, понял я, а к себе. К тому, что его обманули.
«Она была всего лишь девчонкой», — пробормотал он, когда люди Тилля подняли его на ноги.
В его голосе послышалось лёгкое недоверие. Он перевёл взгляд на Шона, а затем снова на меня. «Она была, чёрт возьми, подружкой Майера.
Никто...»
Специальный агент, отвечающий за операцию, Тилл сдержал своё удовлетворение ровно настолько, чтобы окинуть меня своим кратким, мрачным взглядом. Он окинул взглядом промокшую, грязную рубашку и спутанные пряди отвратительных розовых волос. И увидел, что над всем этим я всё ещё стою, всё ещё здесь. До самого конца.