И это была не просто детская ловушка. Я замечал, как люди, которым пора было бы уже быть постарше и понимать, катаются на аттракционах и покупают футболки. Если возраст не должен приносить здравомыслие, то он должен был хотя бы приносить немного достоинства.
Что касается Трея, он, казалось, был полон решимости перебрать каждую вешалку с одеждой. Возможно, он видел, как я потираю мурашки по рукам, и просто хотел, чтобы я подольше не загорала. Меня во Флориду предупредили, что температура может быть около восьмидесяти градусов, даже в марте, но никто не предупредил меня о кондиционерах. В каждом магазине и ресторане регулятор температуры был установлен на такую низкую температуру, что если дать напитку достаточно постоять, на поверхности образовывался лёд.
«Эй, я хочу такую».
Я вздохнул, отходя от двери, которая обещала палящую жару всего в нескольких шагах. Трей стоял в глубине магазина, у стойки с кожаными куртками, держа одну за воротник. Она была глянцево-чёрной, с красиво вышитым на спине логотипом «Мира приключений». Прекрасная работа, и, без сомнения, стоила каждого цента из трёхсот пятидесяти долларов, которые я видел на бирке, свисающей с манжеты. Если не считать того, что она была как минимум на четыре размера больше.
Прежде чем мы вышли из дома тем утром, отец Трея, Кит Пелцнер, вручил мне сложенную пачку денег с небрежным указанием купить мальчику все, что он захочет.
«Что-нибудь?» — спросил я, проводя большим пальцем по краям купюр и осознавая, что многие из них были сотенными.
Он пожал плечами. «Да, конечно», — сказал он с видом человека, чьё нынешнее финансовое положение позволяет тратить огромные суммы денег на подростковые прихоти. Но даже он замер, услышав в моём голосе открытое сомнение, и, ухмыльнувшись, добавил: «В пределах разумного».
Я на секунду взглянул на Трея, чтобы убедиться, шутит ли он, но в его упрямом хмуром лице не было ничего смешного. Кстати, брекеты, которые он носил, чтобы привести зубы в идеальное положение, наверняка могли бы стереть улыбку с лица любого.
«Ладно», — нейтрально ответил я. «Давайте посмотрим».
Трей нахмурился ещё сильнее, но снял куртку с вешалки и залез в неё. Ключевое слово – залез. Он был тощим коротышкой, и мы оба без труда втиснулись бы в него и всё равно застёгнули бы молнию, даже не задерживая дыхания. Его пальцы так и не добрались до конца рукавов, пока он не отогнул манжеты. Тогда кожа собралась складками вокруг его тощих бицепсов, словно костюм бараньей ноги викторианской эпохи.
Я старательно сдерживал улыбку, склонив голову набок, словно серьёзно разглядывая куртку. «Похоже, она немного великовата», — наконец заметил я.
Трей вздохнул, закатил глаза и переступил с ноги на ногу, словно это было самое жалкое оправдание, которое он когда-либо слышал, чтобы отказать ему в чём-то столь важном. «Это самое малое, что у них есть», — бросил он мне в ответ, словно это всё решило.
«Трей, она тебе не подходит», — сказал я вполне рассудительно. «Если тебе действительно нужна кожаная куртка, давай посмотрим что-нибудь другое…»
Нижняя губа выпятилась. Вздох превратился в шумный поток. Если бы не буйная подростковая угревая сыпь, покрывавшая его лицо, словно обои из древесной щепы, он выглядел бы лет на двенадцать.
«Мне… нужно … это…», — сказал он очень медленно и с большим презрением. Я слышал, как он обращался к горничным-латиноамериканкам в доме таким же образом, очевидно, считая само собой разумеющимся, что их знания английского языка не превышают базовых инструкций по уборке. К моему огромному разочарованию, никто из них ни разу не шлепнул его за это по ногам.
Я оглянулся. Даже продавец, как я заметил, обратил на это внимание, высунувшись из-за прилавка, чтобы суетливо привести в порядок выложенные рубашки-поло, стратегически расположенные между нами и дверью. Другой покупатель, молодой симпатичный парень в дизайнерских солнцезащитных очках Oakley и бейсболке New York Yankees, стоял двумя рядами дальше и безуспешно пытался делать вид, что не подслушивает. Я придвинулся к Трею вплотную и ткнулся лицом в его лицо.
«Это… тебе… не… подходит», — процедила я сквозь зубы, подстраивая интонацию под его голос. «Тебе это не подходит».
«Папа сказал, что ты должен купить мне все, что я захочу».
«Он сказал , в пределах разумного », — резко ответил я, вспомнив, что годами слышал, как взрослые в супермаркетах разговаривают со своими отпрысками тем же тоном, сдержанным, но робким терпением. Я никогда не понимал этого до сих пор. Я попробовал ещё раз. «Он топит тебя и делает тебя идиотом. Положи его на место».