Полицейский не сразу включил сирену, словно не хотел спугнуть нас и заставить бежать. Сначала он включил только мигалки. И только после того, как я проигнорировал первые три-четыре удобных места для остановки, он нажал кнопку включения звука.
Трей резко выпрямился, услышав пронзительный вопль, и заерзал на сиденье, чтобы посмотреть через задний экран.
«Вот дерьмо», — сказал он. «Ты собираешься остановиться, или как?»
«Что, наверное», — пробормотал я. Неловко засунув правую руку за спину, я вытащил SIG из-под рубашки. Коленом я заклинил колесо ровно настолько, чтобы левой рукой оттянуть затвор назад, загоняя первый патрон в казённик. Затем я засунул пистолет чуть глубже под бедро, чтобы он не был виден никому, кто высовывается из окна, но в пределах досягаемости.
Я взглянул на Трея. Он заворожённо смотрел на маленький кусочек рукояти пистолета, выглядывающий между подушкой сиденья и моей ногой. Когда он поднял на меня широко раскрытые глаза, они вдруг стали гораздо более настороженными, чем прежде.
«Молчи и предоставь всё мне. Сначала попробуем договориться, ладно?» — напряжённо сказал я. «Но будь готов сбежать».
Затем я включил поворотник и съехал на пологую грунтовую обочину шоссе.
Я позволил машине медленно остановиться, поднимая пыль. Справа от машины была канава и забор из столбов и жердей, а за ними я едва разглядел песчаный пустырь, вероятно, необработанный строительный участок.
По другую сторону шоссе располагались закрытые промышленные помещения, огороженные сетчатыми ограждениями и оранжевыми натриевыми лампами. Чуть дальше я увидел мерцающую неоновую вывеску небольшого бара.
Полицейский остановил свою патрульную машину примерно в трёх-четырёх метрах от нашего заднего бампера. Он выключил сирену, но оставил фары включёнными, поэтому я не мог разобрать, на какой машине он ехал. Я знал только, что красно-синяя полоса означала, что он из полиции округа.
Я перевёл рычаг переключения передач на рулевой колонке «Меркурия» в нейтральное положение, не выключая двигатель и не отпуская педаль тормоза, чтобы наши фары не освещали ему заднюю часть машины. Затем я отстегнул ремень безопасности, положил обе руки на верхнюю часть рулевого колеса и повернулся лицом вперёд. Всё это время я украдкой наблюдал за его приближением в зеркало заднего вида со стороны водителя.
Все мои надежды на то, что это просто обычная остановка за нарушение правил дорожного движения, развеялись, как только полицейский вышел из машины.
Когда вы едете на мотоцикле, вы привыкли к тому, что вас останавливают, но этот парень не размахивал самоуверенной бравадой человека, имеющего в своем распоряжении власть лишить вас водительских прав и при этом темперамент, чтобы злоупотреблять ими.
Вместо этого он быстро и нервно присел, уже держа пистолет в руках, и пополз к моей двери.
«Вылезай из машины! Вылезай из машины!» — кричал он высоким, почти срывающимся голосом. Даже при тусклом свете он выглядел слишком юным, чтобы бриться, не говоря уже о том, чтобы водить машину или закончить полицейскую академию.
Трей начал ёрзать на стуле.
«Ради бога, успокойтесь и не давайте ему повода в вас стрелять», — рявкнул я себе под нос. Парень замер.
Я тоже не двигался. Полицейский замер в четырёх-пяти футах от меня, не решаясь подойти ближе. Он прекрасно понимал, что я могу попытаться сбежать, ударив его дверью машины. Он не хотел идти за мной, а я не хотел идти к нему.
Патовая ситуация.
Приблизившись, я увидел, что он держит крупнокалиберный полуавтоматический «Глок», и руки у него трясутся. Он всё ещё орал на меня, теперь уже задыхаясь, словно и не переставал глотать воздуха.
Из-за света фар патрульной машины я не сразу увидел, как вторая машина медленно подъехала позади нас.
Когда я это заметил, моей первой реакцией, вызвавшей щемящее чувство, было то, что полицейский вызвал подкрепление. Если мы были настолько опасны, как явно предполагал его вид, он изначально сильно рисковал, останавливая нас в одиночку. Я подумал, что, вероятно, здесь сказалась его юношеская неопытность и пылкость.
В зеркала я увидел, как открылись двери машины по обе стороны от вновь прибывшего автомобиля.
Молодой коп резко обернулся, но облегчения не почувствовал. Значит, копов больше нет. Он, казалось, не мог решить, кто из нас представляет большую угрозу. В итоге он закружился в танце, дико размахивая стволом пистолета между нами.
«Назад!» — рявкнул он. «Оставайтесь в машине!»
Я слегка пригнул голову, пытаясь, не оборачиваясь, разглядеть, что происходит позади, но ничего толком разглядеть не смог. Огни патрульной машины служили мне защитой.