На секунду я вспомнил утверждения о том, что Генри был связан с ЦРУ.
А что, если он не врал? А что, если его убийство где-то насторожило и вызвало реакцию, включающую в себя такую ответную атаку?
Почти сразу же, как эта мысль возникла, я её отбросил. В таком случае они бы убрали латиноамериканца из игры ещё до того, как мы с Треем вышли из дома. И прихватили бы с собой что-нибудь потише. Дробовики – не то оружие, которое возьмут с собой на такую тайную операцию. Зачистка домов и запугивание – да, но точечный удар после убийства? Не думаю.
Слишком грязно.
Снаружи я услышал голоса, громкие, но недостаточно громкие, чтобы разобрать слова, только тон. В основном гнев и немалое удивление. Я понял, что разговаривают двое мужчин, повышая голоса. Похоже, это был человек из Окли и ещё один, который мог быть только Джинджером. Ему больше не с кем было спорить.
Я ждал нового выстрела из спрятавшегося дробовика, но мужчина предпочёл затаиться, выжидая удобного момента. Если он так готов убить одного из нападавших, я с яростью подумал, почему бы не добить остальных, пока есть такая возможность?
Завёлся двигатель, что-то довольно тяжёлое, отдавшееся вибрацией по всему зданию, когда машина остановилась снаружи. Он простоял там около минуты, пока двери открывались и с грохотом закрывались. Затем он быстро тронулся, гул двигателя то нарастал, то затихал, пока автоматическая коробка передач переключала передачи. Я
прислушивался к его удаляющемуся звуку в конце улицы, пока он совсем не отошел на второй план.
«Они ушли?» — прошептал Трей.
«Это зависит», сказал я, «от того, кого вы имеете в виду».
«Чарли?» — раздался новый голос так близко от входной двери, что мы оба вздрогнули. Я не слышал шагов на крыльце. «Ты можешь выйти. Представление окончено».
Я узнал мужчину, который заговорил, как только эти протяжные слова вылетели из его рта. Трей тоже. Я почувствовал, как он вздрогнул рядом со мной. Он сгорбился, согнув колени перед собой и обхватив голени руками. Он сжимал меня так крепко, что костяшки пальцев побелели от напряжения.
«Скажи мне, Уитмарш», — крикнул я в ответ, — «почему, черт возьми, я должен тебе доверять ?»
Джим Уитмарш фыркнул, что могло бы означать веселье. Но, с другой стороны, это могло быть и не так.
«Ну, я могу придумать пару веских причин», — сказал он. Последовала пауза, затем снова раздался звук дробовика: смазанный механизм отодвинулся назад и дослал очередной патрон. В этом не было необходимости. Это был просто жест. Просто для вида. «Ну что, для начала?»
Секунду я сидел, съежившись, в ванне, пытаясь понять, что тут не так. Кроме очевидного. Окли хотел нашей смерти, и только прибытие Уитмарша и его людей предотвратило это.
Но я сомневался, что человек из Окли знал, кто убил латиноамериканца. Он мог даже подумать, что это я. Выйти против человека, которого ты считаешь вооружённым полуразряженным пистолетом, — это одно. Но внезапно обнаружить, что тебя поджидают люди с дробовиками, — это совсем другое. Либо человек из Окли сбежал, либо пошёл за подкреплением.
Итак, нам остался только Джим Уитмарш. Человек, которого я видел, ворвался в номер мотеля с одним из своих людей и хладнокровно убил двух невинных несчастных, приняв их за нас.
Однако он был прав, его аргументы были убедительными.
Решение остаться и противостоять ружейному выстрелу в замкнутом пространстве — особенно в таком хлипком помещении, как дом Генри — было самоубийством.
Если бы они начали зачищать помещение, комнату за комнатой, им бы даже не пришлось целиться. Ванная была настолько маленькой, что им достаточно было бы сделать один выстрел в открытую дверь или даже прямо через одну из перегородок.
Даже чугунная ванна нас тогда не спасла бы. Открытая местность была нашим единственным шансом.
Я взглянул на Трея. Он выглядел таким испуганным, что я даже не был уверен, смогу ли поставить его на ноги без посторонней помощи.
«Нам нужно идти туда», — почти нежно сказала я ему. Он покачал головой, губы задрожали. Я потянулась, чтобы коснуться его щеки, но снова заметила кровь на своих руках и вместо этого просто коснулась его плеча. Я неуверенно улыбнулась. «Поверь мне», — сказала я с уверенностью, которой не чувствовала. «Я вытащу тебя отсюда».
Его заплаканные глаза назвали меня лжецом, но, по крайней мере, он не произнес этих слов вслух.
Я повысил голос: «Ладно, Уитмарш, мы выходим».
Мы вышли из ванны и снова двинулись к входной двери.
«Вот», — тихо сказал я и воткнул пистолет-пулемет сзади за пояс мешковатых шорт Трея. Он побледнел ещё сильнее. «Ради бога, не трогай», — предупредил я его. «Так тебя вряд ли будут обыскивать, вот и всё».