— Слово имеет представитель ЦК товарищ Сталин, — сказал Егоров.
Сталин внимательно оглядел настороженно молчавший зал.
— Пока, — сказал он, — мы никого арестовывать не будем. А вот к вам, — он повернулся к Буденному, — у меня есть вопрос.
В зале было по-прежнему тихо. Двое во френчах сидели в стороне молча и настороженно.
— Скажите, почему вы отвели армию из-под Батайска?
Лицо командарма помрачнело.
— Я писал Ленину… — глухо сказал он.
— Пожалуйста, объясните нам. — Сталин, склонив голову, стал раскуривать трубку.
— Я не хочу губить лучшую конницу Республики, — ответил командарм.
— Мы докладывали, — вмешался Ворошилов, — что командующий Кавказским фронтом Шорин поставил Конную Армию на грань гибели. Он загонял нас в болота, мы форсировали Дон под сплошным пулеметным огнем. Из-за преступных распоряжений Шорина в бессмысленных лобовых атаках загублено сорок процентов личного состава армии и четыре тысячи лошадей. И все это для решения узких задач…
— Я писал Ленину… — глухо повторил Буденный.
— А вы знаете, что Троцкий говорит о вас? — спросил Сталин.
— Знаю! — зло ответил Буденный. — Конармия — это банда, а Буденный — атаман, Стенька Разин. И куда он поведет свою ватагу, туда она и пойдет: сегодня за красных, а завтра за белых. Знаю!
— Мы сражаемся за революцию! — не сдержался Городовиков.
— За кого мы воюем, и дураку ясно, — продолжил Буденный. — А Шорин врет!
— Мы разработали план, — вновь вмешался Ворошилов. — Он представлен в Совет Труда и Обороны и РВС Республики. Этот план предусматривает использование Конной Армии на основных направлениях в местах крупных скоплений противника.
— Конная Армия, — сказал Буденный, — решает задачи фронта и будет действовать в интересах Республики, а не в личных интересах Шорина… Я писал Ленину.
— Что вы на это скажете, товарищ Шорин? — Сталин обернулся к человеку, сидевшему в стороне.
Поднялся Шорин, человек военной выправки и строгих, рассчитанных движений. Он говорил и ритмично постукивал карандашом.
— Партизанщина, товарищи, изжила себя. Невежественные и какие-то сказочные атаманы, не имеющие познаний в военном деле, в сегодняшних условиях не только неприемлемы, но и вредны. Вот вы держите Маслака, а ведь он — неисправимый партизан и пьяница.
Буденный молчал.
— Пожалуйста, ответьте, — попросил Сталин.
— Я все понимаю, товарищ Сталин, — ответил Буденный. — Все понимаю!.. Но сейчас, дай нам бог, чтобы другие тоже так воевали. Идут за ним ребята. Идут и побеждают.
— Отвага без головы не много стоит, — подумав, произнес Сталин.
— Кавалерия, — оживился Шорин, — правильно говорил товарищ Троцкий, это высший род войск, которым всегда командовали князья, графы и бароны. Почему бы это?..
В зале повисло неловкое молчание.
Сидевший рядом со Сталиным седой человек из военспецов вежливо спросил:
— Скажите, товарищ Буденный, — он по-смотрел на командарма, — в каких случаях вы можете идти в атаку в конном строю на пехоту противника?
— Что? — спросил командарм, думая о своем.
— А вот что. Во-первых, когда боевые порядки пехоты расстроены, во-вторых, при преследовании противника и, в-третьих, при внезапном нападении.
— Правильно!.. — изумился Буденный. — А ты кто такой?
— Не отвлекайтесь, — попросил Сталин, недовольно глянув на военспеца. Тот, смутившись, умолк.
— Согласно директиве, Ростов, — продолжил Шорин, — входил в полосу наступления восьмой армии, а Конная Армия должна была занять Таганрог, и мне не понятно, почему Реввоенсовет Первой Конной не соизволил постучать, входя в чужой дом.
— Я знаю. Ростов должен был взять командарм-восемь Сокольников… — Буденный повернулся к Сокольникову: — Но пока ты чесался, мы взяли Таганрог и Ростов… Мы сделали это раньше.
— Вся страна радуется победе под Ростовом, — сказал Ворошилов. — А вы недовольны. Какая разница, кто из нас взял Ростов. Ерунда какая-то получается.
Егоров мельком глянул на Сталина. Тот сидел, склонив голову, курил.
Тогда Егоров повернулся к Шорину и осторожно сказал:
— Вы не правы. А ошибки наши используют враги. Партизанские командиры порождены революцией. Кто видит в них только отрицательные качества, тот никуда не годный революционер.
— А вы вообще директивы не выполняете!.. — закричал вдруг Шорин Буденному. — Покрываете казаков, отпускаете пленных, отменяете решения трибунала, риквизиции на местах, действуете в интересах казаков и в их манере.