Бойцы цепляли лафеты к передкам…
…Скатившись с сеновала, боец в буденовке и очках подошел к своему коню. Тот лежал на боку и храпел, разметав ноги. Боец потянул повод, но конь и ухом не повел.
— Дай мне другого коня, — обратился очкарик к эскадронному.
— На тебя не напасешься! — недовольно пробурчал тот. — А твой-то что?
— Спит.
— Будил?
— Будил.
— Ну и что?
— Спит.
— Ну, нехай поспит, бедолага… Его тоже понять надо.
— Да пьяный он, — сказала Дуська. — Мордой в бутыль со спиртом ткнул и мокрого сена нажрался.
— Они это дело любят, — смеялись бойцы.
— А кто не любит? — соглашались другие.
— А мне-то что теперь делать? — спросил очкарик.
— Поди в обоз, — сказал эскадронный, — есть гам один. Бесхозный..
…На улицах слышался глухой конский топот, голоса, громыхание артиллерийских упряжек. Эскадроны в ожидании строились на улицах и на площади, у храма.
Боец с льняными волосами сунул очкарику ополовиненную банку консервов.
— Поешь.
— Где взял? — спросил тот.
— Где взял, там уже нету. Ешь!
Бойцы оправляли седловку, разбирали поводья, садились.
К эскадронному подлетел посыльный. Что-то зашептал с седла и умчался дальше.
— Становись, — подал команду эскадронный.
Бойцы съезжались в ряды.
Светя в тумане фарами, шла машина в плотном окружении всадников резервного эскадрона. В ней ехали члены РВС. Буденный и Ворошилов ехали верхом.
Вслед за ними шли сигналисты и казак с кумачовым значком командарма на пике.
— Какого полка? — спросил Буденный. — Чего топчетесь на месте?.. А, это Тимошенко, — узнал он начдива.
— Третья бригада задерживается, — ответил тот.
— Так подтолкни их, — весело сказал командарм. — Погода благоприятствует.
Начдив молча поднял руку к папахе, блеснул темными глазами.
— Ничего, — сказал Егоров. — Двадцать минут, армия в строю.
Ворошилов посмотрел на часы. Было без четверти пять.
Растянувшись по улице, шли бригады.
— Ну, что там видно? — крикнул Буденный и поднял голову вверх.
Начальник штаба сидел на колокольне и смотрел в бинокль.
— Ничего не видно, — ответил он. — Туман. Что-то движется, а что — неясно.
— Понятно… — кивнул Буденный и вернулся к машине.
На берегу столпились ожидающие эскадроны. Внезапно откуда-то раздались кри-ки «Ура!».
Алеша Зорин, молоденький «гусар», стоявший впереди своего пехотного взвода, увидел, как со стороны города, окружив автомобиль, на коротком галопе скакала группа всадников.
— Буденному — ура!
— Ворошилову — ура! — волной катился крик бойцов.
Буденный был в тонко перехваченной серебряным поясом черной черкеске с блестящими газырями, между которыми полыхал на груди алый бешмет. Ворошилов — во френче и защитной фуражке.
Комфронта Егоров поднялся в машине и, приветствуя армию, взял под козырек. Сталин и Щаденко встали за его спиной.
— Ур-р-а-а!..
Подхваченный общим порывом молоденький «гусар» восторженно размахивал кивером.
Автомобиль остановился возле передовых шеренг армии. Буденный и Ворошилов сдержали коней.
Комфронта Егоров поднялся в полный рост.
— Товарищи бойцы и командиры! Революционный военный совет Южного фронта послал командованию белых радио с предложением сдаться в двадцать четыре часа. Мы обеспечиваем сдавшимся врагам жизнь и желающим — свободный выезд за границу. Нам не ответили! Вся вина за кровь русских людей, которая сегодня прольется, ложится на офицеров белой армии… РВС Южного фронта приказывает вам щадить сдающихся и пленных. Красноармеец страшен только для врага. По отношению к побежденным он — рыцарь.
Над рядами стояла тишина.
Сталин, склонив голову набок, неторопливо раскуривал короткую трубку. Оглядев строй, не спеша начал:
— Как вы думаете, товарищи, что вы сделали под Воронежем, уничтожив лучшую конницу белых? Разбили противника? Не так все просто. Владамир Ильич Ленин считает, что тогда вы спасли революцию. Не окажись вы под Воронежем, Деникин мог войти в Москву. Республика была в опасности. От вас требуется еще одно усилие. ЦК партии и лично товарищ Ленин просят вас принять все меры, не останавливаясь перед героическими. ЦК партии и Советское правительство поздравляют вас с одержанными победами над армиями контрреволюции и награждают, согласно вашему представлению, триста наиболее отличившихся бойцов и командиров орденами Красного Знамени, а отдельные части — почетными Красными знаменами!