— Ну ты подвез…
— А ты сводила меня на сейшн, куда бы я ни в жисть не попал, — парировал я. — По сравнению с этим эксплуатация чужой машины ради твоей пользы выглядит не так впечатляюще.
Она всё-таки улыбнулась.
— И всё равно… я как представлю, что надо было ехать на метро, а потом идти пешком…
— Нам повезло, — я пожал плечами. — Ладно, спасибо, что показала мне новый дивный мир… Если вдруг случится чудо, от ещё одного твоего приглашения я не откажусь.
Я сделал шаг вперед и клюнул её в щеку — это был не поцелуй, а так, знак симпатии. Но Алла дернулась, словно я ударил её током — или просто ударил. Впрочем, она быстро справилась с собой.
— Если случится…
Она натянуто улыбнулась, тоже шагнула вперед и тоже клюнула меня — у неё получилось в нос. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга, и я понимал, что должен должен обнять её и поцеловать уже по-настоящему. Но я сдержался, хотя эта внутренняя борьба была очень трудной. У Аллы, кажется, происходили схожие процессы — и закончились они со схожим результатом.
— Пока!
Она махнула ладошкой, резко развернулась и побежала к подъезду. В этом времени ещё не было металлических дверей с кодовыми замками, простая деревяшка была распахнута настежь — и я, наверное, мог догнать её уже в подъезде и закончить этот вечер на более правильной ноте. Но снова не стал. Почему-то я чувствовал, что это будет лишним.
Я немного постоял, помечтал, глядя на черную пасть подъезда, о не случившемся продолжении. Потом вернулся за руль «жигулей», где меня покорно ждал Виталик.
— Готов? — спросил я.
— Что? — вскинулся он.
— Готов путешествовать? Скафандр есть?
— Эм…
— Ладно, не забивай голову, — смилостивился я. — Через полчаса будешь дома, обещаю.
— А это…
— Что? — отзеркалил я его вопрос.
— Это… — Виталик всё же был очень стеснительным — даже странно, как его занесло в компанию к прожженным организаторам подпольных концертов. — Это ваша девушка?
— Твоя, — поправил я его. — Я человек простой, со мной можно на ты. Хорошо?
Он кивнул.
— Вот и ладушки. И нет, это не моя девушка. Хотя по древним законам её жизнь теперь принадлежит мне.
— Э… это… как?
Глаза Виталика сделались размером с пару юбилейных рублей.
— Это так, друг мой, что я её от смерти спас. Только ей не вздумай про это сказать, убьет без промедления. Страшный человек, только я с ней могу справиться. А меня может рядом и не оказаться.
Виталик вроде проникся, и дальше мы ехали молча, хотя я чувствовал, что его прямо распирает спросить у меня ещё что-то. Но я никогда не одобрял пустых бесед за рулем — если только в дальней дороге, когда обычный разговор позволял отвлечься от однообразного пейзажа. И байки о таксистах, которым только дай волю — заболтают пассажира до смерти, не одобрял. Впрочем, моего одобрения мало кто спрашивал.
На Соколе всё оказалось настолько непривычно, что я пропустил нужный поворот и оказался на Ленинградке. Пришлось разворачиваться под ближайшим мостом, ехать обратно и там уже съезжать по светофору на улицу Врубеля. «И тут он», — в сердцах подумал я, хотя оба художника были ни в чем не виноваты. Но я понял, что начал уставать. Всё же напоминали о себе бутылка пива и целый день суматохи, который начался с философии и истории партии, а продолжился вполне контрреволюционной группой «Кэндзабуро Оэ» и поездками на машине по вечерней Москве. В восемнадцать лет мне не хватало выносливости для долгих развлечений.
Обидно, что когда эта выносливость у меня появилась, мне уже не хотелось развлекаться чересчур долго. Впрочем, всё это осталось в другом будущем.
Мы остановились у высокого зеленого забора, за которым находился двухэтажный деревянный дом углом с островерхими крышами. Виталик пробормотал что-то про «щас», вылез из машины и убежал во двор, а я лениво подумал, что прямо сейчас могу уехать, вволю накататься и потом делать честные глаза и отрицать любую причастность к угону. Но решил не вставать на кривую дорожку, хотя тащиться пешком в общагу было откровенно лень. Наверное, стоило договориться с Виталиком и доехать до нашего студгородка, предоставив ему возможность выбираться оттуда самостоятельно. Но умная мысля приходит опосля. Скрипнули, открываясь, створки двойных ворот, и оттуда с каким-то ужасом в глазах выглянул Виталик.
Я посчитал это сигналом и заехал на небольшую площадку, засыпанную утрамбованным гравием. Тут ещё кое-где виднелись проплешины снега, но если не будет новых снегопадов, то к понедельнику от них не останется и следа. Мерзкую московскую зиму уверенно сменяла мерзкая московская весна.