— Что нужно сделать? — деловито спросил я.
— Помнишь автомобиль, на котором ты катал моего Виталика? — я кивнул. — Мне нужно перегнать его на дачу к… одному моему хорошему знакомому. Знаешь, Егор, после того нашего разговора я попросил Виталия продемонстрировать мне навыки… — Михаил Сергеевич неопределенно покрутил кистью в воздухе, — …его езды. И они мне категорически не понравились. Да, Виталий! — сказал он громко, чтобы слышал внук в другой комнате. — Они мне не понравились!
Ну да, водителем Виталика можно было назвать только в шутку.
— А как это связано с перегоном? — спросил я.
— А я продал машину, — радостно сказал старик. — На следующий же день и продал, чтобы ни у кого не было соблазнов ещё раз на ней покататься. Но появилась новая проблема. Покупатель хочет, чтобы машину доставили к нему. А ни я, ни, как ты понимаешь, Виталий этого сделать не можем. И по ряду причин я не могу воспользоваться своими… полномочиями, — мне показалось, что он собирался упомянуть «привилегии», но сдержался. — Вот и пришлось действовать через Виталия и его знакомых.
Я с секунду обдумал это предложение. Оно было очень заманчивым и, скорее всего, принесло бы мне немного столь желанных денежных знаков. Я не хотел снова подменять Виталика бесплатно, большевики так и не построили коммунизм в восьмидесятом, хотя и обещали. Но было одно большое «но».
— Рад, что вы, Михаил Сергеевич, обратились ко мне, но я должен отказаться, — они оба — старик и Алла — удивленно посмотрели на меня. — Дело в том, что у меня нет водительских прав. В тот раз я выручал попавшего в беду человека и надеялся, что сумею избежать знакомства с инспекторами ГАИ. Но снова теребить судьбу за хвост я не готов. Вот осенью я буду полностью к вашим услугам.
— Почему осенью? — недоуменно спросил Михаил Сергеевич.
— Я на каникулы вернусь домой, досдам практику и получу заветное удостоверение. После школы я сразу после экзаменов в школе уехал поступать в институт, в Москву, и успел сдать только теорию. Правда, у меня будет категория «Цэ». Грузовики. Но я попробую сдать вождение и на легковые автомобили — тогда мне сразу две категории пробьют.
Михаил Сергеевич мгновение смотрел на меня, а потом снова рассмеялся. Смеялся он долго, периодически почти успокаивался — но стоило ему снова взглянуть на меня, как он опять заходился в приступе хохота. Глядя на этот приступ веселья, Алла тоже заулыбалась. Только я сидел с серьезным лицом, хотя мне приходилось прикладывать серьезные усилия, чтобы мой рот не растянулся до ушей.
Старик оборвал смех резко, словно повернул невидимый мне выключатель.
— Егор, поправь меня, если я ошибаюсь. Ты сел за руль машины, не имея водительских прав, и спокойно проехал через всю Москву? — я кивнул. — Внук рассказал мне про ваш маршрут. Из общежития на Каширской до Ленинградского вокзала, потом на Алексеевскую, к дому этой чудесной девушки, а потом — к нам, на Сокол. И всё достаточно быстро, я бы даже сказал — мгновенно. Третьего дня мой водитель вёз меня из центра до этого дома почти час. Ты же справился с тем сложным маршрутом едва ли не с закрытыми глазами. И за какие-то два часа.
— Да, всё верно, — ответил я.
У меня опять пробежал холодок внизу живота, но я буквально приказал себе не пускаться в оправдания. Мои навыки — это мои навыки. И раскрывать, где я их получил, я не собирался.
— Это всё, что ты хочешь сказать?
— А что тут скажешь? — огрызнулся я. — Я не знаю, в какое время ехали вы, но, думаю, это было в будний день и после работы. А это самое нагруженное время на улицах Москвы. Мы же крутились вечером в субботу, по пустым улицам. Вон, Виталий подтвердит, что по Ленинградке мы вообще одни катились.
Это было не совсем так, но «Яндекс» поставил бы тогдашней дорожной обстановке твердый ноль.
— Всё так, — чуть смягчился Михаил Сергеевич. — Но это не отменяет твоего мастерства.
Я потупил глаза. Скромность — она украшает.
— Я же сказал — если бы не экзамены в институт, права у меня были бы. Но не сложилось. Так что ездить я умею и Москву знаю неплохо.
Не совсем эту Москву, конечно, но этого старику знать не следует.
— М-да, проблема… — Михаил Сергеевич побарабанил пальцами по столу, а потом резко допил то, что у него ещё плескалось в рюмке. — Так, молодежь, простите меня, я вас оставлю ненадолго.