Эльчин
Первая любовь Балададаша
Эльчин
ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ БАЛАДАДАША
Перевод на русский - А. Орлова
На Апшероне, прямо на берегу моря, стояло селение. Над этим селением сияло солнце и так палило, так жгло, что все попрятались по домам.
Разумеется, кроме одноэтажных и двухэтажных домов, а также дворов, огороженных деревянным частоколом или каменным забором, кроме почерневших гроздьев винограда, красных плодов граната, инжирных, тутовых деревьев, кроме палящего солнца, было еще море, и теперь мелкие волны его мягко накатывались на прибрежный песок.
В селе и в самом деле вроде никого не было, кроме Балададаша; Балададаш сидел под тутовым деревом у обочины межколхозного шоссе и как будто внимания не обращал на страшную полуденную жару; небольшая тень от дерева когда еще передвинулась с того места, где он сидел, но Балададаш не пересаживался, так и дремал на солнцепеке, так и сидел в своей трикотажной полосатой рубашке, в мятых парусиновых штанах и в сандалиях на босу ногу. Еще обязательно надо сказать, что на голове у него красовалась огромная кепка, и время от времени капли пота, выкатываясь из-под этой кепки, ползли вниз по худому лицу Балададаша.
Проехала, погромыхивая, грузовая машина с полными пивными бочками, и Балададаш открыл глаза, покрасневшие от бессонной ночи, проведенной в борьбе с комарами, посмотрел вслед машине, потом, прищурившись, глянул на солнце, на убежавшую от него тень тутового дерева, но и тут не двинулся с места. Зевнул только.
Из-за каменного забора показалась голова мальчика. Увидев Балададаша, мальчик исчез, но в ту же минуту открылась маленькая калитка в голубых дворовых воротах, и мальчик направился к Балададашу; в одной руке у него был бутерброд, в другой - деревяшка, он подошел к Балададашу, остановился, откусил от бутерброда и протянул деревяшку.
- Обстругай мне палку, да!..
Балададаш промолчал. Мальчик откусил еще кусок и произнес невнятно:
- Ну, обстругай, да!..
Снова ни звука в ответ. Продолжая жевать, мальчик опять попросил:
- Ладно, да...
Балададаш, прищурившись, поглядел на мальчика, будто видел его впервые, и сказал:
- Отстань от меня.
Мальчик наконец прожевал кусок и заговорил быстро:
- Когда Ахмедагу забирали в армию, ты разве не сказал, что будешь вместо него палки для лапты строгать?
Балададаш промолчал.
- Вчера от Ахмедаги пришло письмо, - продолжал мальчик, - спрашивает: "А Балададаш строгает тебе палочки?" И еще пишет: "Передай от меня пламенный привет Балададашу". Клянусь! Пламенный привет!
Опять Балададаш ничего не ответил. Он сунул руку в карман, достал пачку "Авроры", вытащил сигарету и заложил ее за ухо, пачку снова сунул в карман и уже теперь полез другой рукой в другой карман, достал оттуда складной нож, раскрыл, проверил на ногте остроту лезвия и сказал:
- Давай сюда.
Мальчик поспешно протянул ему деревяшку. Балададаш взял ее, оглядел со всех сторон и начал строгать.
Снова открылась калитка ворот напротив, вышла женщина и позвала мальчика, стоявшего рядом с Балададашем:
- Аганаджаф, ай, Аганаджаф!
Аганаджаф обернулся к матери:
- Чего?
- Пойди посиди с детьми, я иду на базар.
Аганаджаф посмотрел на мать, потом на Балададаша и, сунув в рот последний кусок бутерброда, сказал:
- Как кончишь, позови, я приду возьму, да?
Балададаш продолжал работу, как будто и не слышал ничего.
Аганаджаф побежал во двор. Женщина, проходя мимо Балададаша, замедлила шаги.
- Как дела, Балададаш, как мама?
- Хорошо, - ответил Балададаш, не поднимая головы.
- Когда тебе в армию?
- Осенью.
- Дай бог. Ахмедага там на курсы поступил.
Балададаш поднял голову и посмотрел на женщину.
- И я поступлю.
- Дай бог.
Женщина пошла дальше, а Балададаш занялся деревяшкой и вдруг закричал ей вслед:
- Передайте Ахмедаге мой привет, пламенный. Напишите, "желает тебе Балададаш здоровья"!
Женщина, улыбаясь, покачала головой.
- Спасибо, напишем, большое спасибо, - сказала она и исчезла за углом.
И снова было палящее солнце над безлюдным селением, и был еще Балададаш, сидящий под тутовым деревом и сосредоточенно строгавший деревяшку.
И еще было море, не так уж далеко оно сливалось с небом.
Небо чистое-чистое, море спокойное, тихое, поэтому и казалось, будто не было никогда в мире ни дождя, ни бури, ни урагана, ни вообще ничего такого.
Сначала послышался звук мотора, потом показался грузовик, проехал мимо Балададаша и затормозил шагах в двадцати.
В кузове машины было полно матрасов, одеял, деревянные табуретки, большой платяной шкаф, стол, в общем, было ясно, что кто-то переезжает.
Водитель выключил мотор, спрыгнул на землю, огляделся по сторонам и сказал:
- Да, это здесь.
Полная женщина с трудом вылезла из кабины и долго смотрела на море.
- Дай бог Мураду здоровья, - промолвила она. - В чудном месте снял он дачу.
Водитель достал из кармана ключ, отомкнул висящий на воротах большой замок и заглянул во двор. Инжирные, айвовые и гранатовые деревья затеняли маленький уютный дворик. Позади одноэтажного дома был виноградник, а рядом с ним деревянный навес, и сейчас в тени этого навеса распевало пять-шесть скворцов.
Полная женщина некоторое время стояла в дверях.
- Севиль, милая, а ведь здесь чудесно! - Женщина оглянулась и немного растерянно посмотрела на шофера. Шофер поискал вокруг глазами и сказал:
- Ничего не понимаю...
Между тем женщина обошла машину.
- Севиль! Где ты, Севиль?
- Сева-ханум! - крикнул шофер, поднялся на цыпочки и заглянул в кузов.
Балададаш, давно уже усердно стругавший деревяшку под тутовым деревом, поднял голову, глянул в сторону грузовика и снова склонился над своей работой.
Полная женщина, задыхаясь, подбежала к шоферу.
- А вдруг ребенок выпал из машины по дороге, а?
Шофер заметался, заглянул в кузов, а женщина уже кричала с надрывом:
- Севиль! Севиль!
Вдруг раздался девичий голосок:
- Что, мамочка?
Полная женщина выпучила глаза на водителя. Тот пожал плечами и на этот раз, нагнувшись, заглянул под машину.
Женщина снова крикнула:
- Севиль!
И тут с шумом распахнулась дверца большого платяного шкафа в кузове машины, и показалась стройненькая улыбающаяся девушка в белом платье, совсем незагорелая, с каштановыми волосами.
Полная женщина прижала руки к груди.
- Все твои шуточки... Сердце чуть не разорвалось, - сказала она и улыбнулась. А шофер будто только сейчас понял, что стоит под палящим солнцем, достал из кармана большой платок и вытер пот с лица.
Севиль, словно пинг-понговый шарик, перелетела через борт машины, и не сводивший с нее глаз Балададаш сразу почувствовал, что его бросило в жар. Он поднялся с места и теперь уже пересел в тень.