- Я забыл лампу! - шепчет он. - Пепек, у меня там осталась лампа!
Тем временем запальщик Андрее пробует объясниться с Хансеном по-немецки, но дело идет туго, судя по тому, как они оба размахивают руками.
"Я мог бы переводить вам,--думает Станда, - но раз вы меня не приглашаете, ладно! Буду носить камни!"
Хансен усердно кивает головой и говорит теперь по-шведски; черт его знает как, но эти двое в конце концов начинают понимать друг друга. Немного подальше слышно, как Мартинек в штреке подбивает и крепит стойки.
- Слушайте, ребята! - Андрее оглядывается на своих подчиненных, но налицо лишь Адам, Станда и дед Суханек, который никак не соберется с силами. - Господин инженер говорит, что так мы в этот штрек не попадем. Надо по всем правилам сделать проходку, чтоб дорогу проложить.
- Там карманы с газом, карманы, - шамкает дед Суханек.- И знака никакого не подает, а просто вдруг - трах! - и валится, Я ничего не слыхал, и пате вам, вдруг всю задницу засыпало. Пресвятая троица, думаю, непременно это карманы.
- Прежде всего нужно здесь расчистить место и привести в порядок воздухопровод, - продолжал Андрее.- Чтобы тут чисто было, как в забое, понятно вам? Такое свинство нельзя оставлять, если делать проходку!
- Вспомнил! - радостно воскликнул дед Суханек. - Они стучали. Стучали! Я тюкнул обушком в стену, а они ответили. - Суханек осекся. - Да где он, обушок-то? Я там обушок оставил!
"Пес" Андрее взволнованно обернулся к нему, нетерпеливо, отрывисто спросил:
- Суханек, вы уверены, что это они стучали?
- Ну да, стучали, - настаивал дед. - Всякий раз трижды: тук, тук, тук... Только я там обушок оставил...
- Значит, к ним поступает воздух,-с облегчением сказал Андрее. - Вот это здорово, черт побери!
- Ja, - кивает Ханс. - Gut.
Из обрушенного штрека доносится шум, и оттуда показываются ноги Пепека.
- Зачем вас туда понесло? - накидывается на пего Андрее.
- Лазил посмотреть, - цедит сквозь зубы Пепек, выпрямляясь. - Получай свою лампу, дед.
Лицо деда морщится от радостного смеха.
- Вот анафема! А обушка там не было?
- Какого еще обушка?
- Слушайте, Фалта! - вскипает запальщик. - Если вы у меня еще раз выкинете такую штуку...
Пепек бросил на него разъяренный взгляд.
- Съем я, что ли, вашу дыру? - Он посмотрел на свое кайло. - Надо бы подпорки... за тридцатым метром. Там кровля обвисает... Можно только на брюхе проползти. - Пепек сплюнул п сделал вид, что вытаскивает из-под обломков какую-то расщепленную балку, а на остальное ему, мол, наплевать.
- Как будто я сам не знаю, что кровля там провисает,- бурчит Андрее, ни к кому не обращаясь.Значит, проходку придется делать отсюда...
- Если бы там покамест подпорки поставить, - громко говорит Пепек в стену, - можно было бы начать проходку оттуда...
- Как бы не так, - обращается Андрее в потолок,- кто-нибудь туда влезет, а его сверху придавит.., Пепек опять сплюнул, продолжая возиться с балкой.
- Подумаешь, я бы сам поставил подпорки,бормочет он как бы про себя, бесцеремонно повернувшись спиной к "псу" Андресу.
Ага, они поругались и теперь не разговаривают друг с другом!
- ...стану я всякого караулить, как же! - огрызается Андрее, ни на кого не глядя, и демонстративно направляется к Мартинеку.
- Пес!-довольно громко зашипел Пепек. - До чего надоел, сволочь этакая! Еще орать на нас вздумал...
Слышно, как Андрее отводит душу на крепильщике; тот спокойно отвечает высоким голосом...
- Ну как, - обращается Пепек к Хансену, - ставить мне пока там подпорки?
Ханс кивнул.
- То-то же! - признательно буркнул Попек и благодарно сверкнул глазами в сторону Хансена. - Он тоже не боится. Станда, пилу! И просунь мне туда какое-нибудь бревно, понятно?
После этого он налил в ладонь масла из лампы и натер им себе шею и плечи.
- Ну, я полез, Адам. Если запальщик что скажет, передай ему - пусть поцелует меня в ...
Адам кивнул, продолжая разбирать завал.
Дед Суханек все еще сокрушенно крутит головой.
- Первый раз такое случилось; чтобы я да инструмент когда где оставил - в жизни этого не было, тридцать лет не случалось такого, братцы... Я помогу тебе, Станда, - добавил он живо и принялся убирать осыпь; бедный дед со стыда сам себя понизил в ранге, теперь он, как откатчик, носит камни, ковыляет с ними, еле переводя дух...
- Сколько вам лет? - не удержался Станда.
- Пятьдесят пять. А зачем тебе?
- Просто так.
Деду можно дать все семьдесят, неужто шахта так сушит людей? Или тут другая причина?..
Вернулся запальщик.
- Послушайте, Андрее, - восклицает дед, выпустив из рук камень.- Коли тот обушок не найдется, тогда... пусть у меня вычтут...
"Пес" Андрее ничего на это не ответил.
- Давай, давай, ребята, - устало проворчал он. - Скорей бы до воздухопровода добраться...
После этого он присел у обрушенного штрека и прислушался. Конечно, Пепек там. И десятник хмурится как черт, того и гляди укусит.
Теперь Станда обнаруживает некоторый порядок в работе. Мартинек и Матула постепенно приближаются к крейцкопфу, подпорка за подпоркой - вот и ладно, друг, еще тут подпереть бы... Хансен подоидет, посмотрит, удовлетворенно кивнет и идет дальше; то тут, то там он поднимает блестящий чумазый нос к крепи и озабоченно смотрит - не ломаются ли дальше перекладины. Или остановится и настороженно прислушивается. Или опустит контрольную лампочку к полу - нет ли газа; а встречаясь взглядом со Стандой, подмигивает, будто хочет сказать: ничего, ничего, gut, пока все идет нормально.
Дед Суханек перестал тараторить и усердно разбирает завал; у него кривые, дрожащие ножки, но как много может сделать этот невзрачный человечек!
Адам работает молча, неторопливо, но завалившийся штрек словно расступается перед ним; он уже продвинулся внутрь отверстия и, стоя на коленях, расчищает следующий метр прохода. Андресу, наверно, уже надоело, что и обругать-то некого, и он лезет к Пепеку; сейчас они где-то внутри, сердито ворчат друг на друга, лаются, словно два барсука в одной норе. В остальном здесь даже спокойно - нет ни спешки, ни суматохи; только работают люди так, что ног под собой не чуют. Смотри, вот как борются за человеческую жизнь; никакого геройства, - просто тяжкий труд.
В крейцкопф заглянул крепильщик Мартинек.
- Как делишки? - благодушно спрашивает он. - А нам новый лес везут.
Молодой гигант сел на опрокинутую вагонетку, довольно поглаживая широкой ладонью свои голые плечи, и голубыми улыбающимися глазами стал смотреть на незаметную, неторопливую работу Адама.
- Тоже ничего себе работенка, - заметил он через некоторое время.
Из дыры, пятясь, вылезает запальщик Андрее; уже по его заднице видно, что в нем все клокочет от ярости. Едва встав на ноги, он прицепился к Мартинеку.
- Вы что, глазеть сюда пришли? - рявкнул он.
- Ага, - спокойно отвечает Мартинек, даже не повернув головы.
- Марш на место! - срывающимся голосом заорал "пес" Андрее. - Вы здесь не для того, чтобы прохлаждаться, вы... вы...
За спиной у него хрустнуло, и Андрее обернулся, будто на шарнирах. Сзади стоит Матула, пригнувшись, как горилла, и глаза его налиты кровью; он грозно рычит: - Что? Это кто здесь прохлаждается?
Запальщик прижался спиной к стене.
- Что вам надо? - резко спросил он и сжал кулаки.
- Господи боже, - вырвалось у Суханека, и от испуга он приложил пальцы к губам, словно девочка.
Молодой гигант даже не шевельнулся.
- Оставь его, Матула, - сказал он добродушно, будто речь шла о брехливой собачонке. - Это у него само пройдет...
Андрее отделился от стены.
- А вот я посмотрю все-таки, далеко ли вы продвинулись, - сказал он неестественно спокойным тоном и пошел, не оборачиваясь.
Каменщик Матула повернул за ним, как бык, и растопырил пальцы, готовый вцепиться в горло Лндреса.
- Оставь его, - незлобиво повторяет Мартинек, продолжая поглаживать свои голые руки.
Как странно - даже здесь, в шахте, от Мартинека веет чистотой, он кажется каким-то золотистым, и невольно вспоминаются созревающие хлеба. Приветливо и чуточку сонно глядит он на медленную работу Адама. Тот все глубже вгрызается в штрек и даже не обернется; штаны у него постепенно сползают вниз по узким бедрам, на спине выпирают позвонки, но длинные неторопливые руки работают с такой уверенностью, что можно рот разинуть и глядеть, глядеть без конца.