Они работали вместе уже не первый год и хорошо знали как слабые, так и сильные стороны друг друга.
Несмотря на свою внешность прожигателя жизни, Уильям Филдинг был настоящим аскетом по части выпивки и еды. Курить он бросил еще пять лет тому назад, то есть задолго до того, как вся Америка в безумном подвижничестве загасила свои сигареты.
В этом смысле Филдинг не был типичным американцем, да и многолетняя служба в Русском отделе (начальником которого он стал четыре года назад) конечно же наложила на него свой отпечаток. Нетипичность его была и в том, что он придерживался устойчивого мнения, что Русский отдел призван не только координировать разведывательную деятельность в России и странах бывшего СССР, но и должен всячески налаживать контакты с родственными организациями России на почве совместной борьбы с международной преступностью и политическим терроризмом.
Роберт Уэнтворд был гораздо моложе и романтичней. Он никогда не отказывал себе в выпивке, но особо этим не злоупотреблял, даже когда бывал в Москве и общался с дюжими по части алкоголя русскими. Он окончил славянское отделение в Колумбийском университете, и ему светила в лучшем случае карьера преподавателя русского языка и литературы.
Это раньше слависты во многом формировали политику в отношении СССР, во всяком случае, ему так казалось. Когда же он заканчивал университет, в России вовсю шла перестройка, и политический аспект славистики и советологии стал утрачивать свою актуальность. На этой волне он и получил приглашение на работу в разведслужбу.
Предполагалось, что он будет заниматься анализом, долгосрочными прогнозами политической ситуации в России, а также контактами с новой формацией молодых, прогрессивных и активных деятелей новой России.
Но довольно быстро эйфория по поводу отношений с Кремлем прошла, и все вернулось как бы на круги своя. Только Президент стал больше доверять сообщениям из ЦРУ, чем этим самодовольным «советникам» из бывших советологов и советских эмигрантов. А Роберт Уэнтворд, которого Филдинг выдвинул на пост главного куратора отдела по связям с Россией, в конце концов вынужден был заниматься и обычной, рутинной шпионской работой.
— Есть для тебя дельце, которое подкинул твой старый приятель из Москвы. — Филдинг произнес это таким тоном, словно собирался сообщить о крупной денежной премии, которую должны были выдать к Рождеству, а преподнесли почему-то в августе.
— Никак Стивен Броуди активизировался? Что у него на сей раз? Очередные московские мафиози с визитом грядут? — не то спросил, не то утвердил Роберт.
Уэнтворд славился в отделе своими «кассандровскими» способностями по части угадывания сути предстоящих заданий.
Нет, в этот раз не угадал. Вполне официальные лица. Два сыщика из российской прокуратуры. — Филдинг подошел к окну и задумчиво стал рассматривать до боли знакомый пейзаж, представлявший собою живописно заросшую деревьями долину Потомака.
— А чем мы им можем помочь? — Уэнтворд уже понял, что речь идет о деле отнюдь не тривиальном.
— Знаешь ли, — как-то замялся Филдинг, — в данном случае нам предстоит скорее помешать. То есть не то чтобы уж очень помешать, скорее проследить за тем, чтобы они не лезли не в свое дело. Они, кажется, и так много разнюхали про Нормана Кларка.
— Нормана Кларка? Старик, похоже, и в могиле никому не дает покоя! — Роберт, казалось, был искренне возмущен такой вопиющей бесцеремонностью мертвого Кларка.
— Меня вызывал главный. Он мне слишком ясно дал понять, что нашему ведомству одного провала с Эймсом более чем достаточно. — Нельзя сказать, чтобы Уильям Филдинг уж очень закручинился, но что и не развеселился — это наверняка.
Уэнтворду не надо было лишний раз говорить о том, что руководство ЦРУ до сих пор трясло от одного воспоминания о деле Олдрича Эймса и его жены. В феврале кадровый сотрудник ЦРУ Эймс и его жена были арестованы по обвинению в шпионаже в пользу Москвы. Как писали газеты, разоблачение Эймса, приговоренного к пожизненному заключению, тяжело отразилось на ЦРУ. В этом смысле арест стал, наверное, самой успешной акцией шпиона во славу и процветание российской разведки.
Американцы тогда, в феврале, предложили Службе внешней разведки России «добровольно» отозвать сотрудников вашингтонской резидентуры, на что российская сторона ответила отказом. Недолго думая, американцы объявили персоной нон грата официального представителя СВР в Вашингтоне Александра Лысенко. В конце февраля в качестве ответной меры советнику посольства США в Москве Джеймсу Моррису было предложено покинуть Россию. Русским якобы было невдомек, что вовсе не Моррис был главным представителем ЦРУ в американском посольстве в Москве, а Стивен Броуди.