Политика, выполнявшаяся на покидаемых территориях во время операции "Альберих", резко контрастировала с обращением с французским населением за линией фронта в таких местах, как Фурнэ или Комине. Дома и церкви разрушались, мосты были взорваны и сады вырублены при подготовке к сокращению фронта. До 150 000 гражданских лиц должны были покинуть свои дома и были вывезены, в то время как города, такие как Бапауме, были почти стёрты с лица земли. Чтобы построить Бапауме, потребовались сотни лет. Город пережил приступы во время Столетней войны, французское нашествие 1641 года, войны Наполеона, равно как и франко-прусскую войну. Теперь же немцы разрушили город за сорок пять минут посредством серии взрывов и 400 пожаров. Это была тотальная война.
При нахождении на гряде Вими полк Листа располагался как раз к северу от оставляемого региона. Тем не менее, 6‑й дивизии было приказано принять участие в осуществлении операции "Альберих". Прежде политика 6‑й дивизии состояла в том, чтобы, стараясь изо всех сил, убеждать солдат полка Листа и родственных частей избегать разрушения церквей и других символов культуры. Теперь же политика резко изменилась, и дивизии было приказано выработать план систематического уничтожения всех зданий стратегического значения в своём тылу: "В случае отступления ко второй или даже иной тыловой линии обороны будет необходимо разрушить все архитектурные структуры культурно-исторического значения, которые могут быть использованы противником для военных целей или для транспортировки и снабжения".
Среди кандидатов на разрушение были "копры шахт, дымовые трубы, водонапорные башни и колокольни церквей … блиндажи, укреплённые железобетоном, стратегически важные улицы и электростанции". Когда 9 февраля началось выполнение операции "Альберих", то возможно, что находившиеся в это время в резерве роты полка Листа должны были выполнить часть работы по разрушению в регионе к югу и юго-востоку от гряды Вими.
Сооружение новой системы окопов для укороченной линии фронта и выполнение операции "Альберих" рассматривались не иначе, как "внедрение войны на уничтожение или, во всяком случае, одного из её центральных аспектов: метода "выжженной земли". По общему мнению, это тогда армия Германии начала мутировать в нацистский вермахт, и это тогда у Германии развился "тоталитарный синдром", и она встала на свою "тропу по пути к войне на уничтожение". Это предположение явно преувеличивает ситуацию. Политика выжженной земли едва ли была изобретением Первой мировой войны, и это не было исключительно германским явлением во время этой войны. Жители Карфагена во время его осады, отступавшая русская армия во время наполеоновских войн, или сжигавшие фермы и уничтожавшие инфраструктуру местные жители во время англо-бурской войны определённо были бы удивлены предположением, что политика выжженной земли ещё должна будет изобретена. Более того, во время Первой мировой войны русские уже применили политику выжженной земли при отступлении в 1915 году. Далее, предположение, что Германия приобрела "тоталитарный синдром" зимой 1916-1917 гг., по сути, выбрасывает период с 1918 по 1933 год, когда высокопоставленные государственные деятели совершенно определённо не использовали тоталитарную политику.
Операция "Альберих" и политика Гинденбурга и Людендорфа также рассматривались как часть "тенденции Германии к крайностям" и как продолжение подхода Германии в 1914 году к колониальным методам ведения войны и злодеяниям. Операция "Альберих" рассматривалась как часть "спирали крайностей", бывшей исключительно немецкой из-за отсутствия гражданского надзора над вооружёнными силами Германии. Утверждается также, что Германия отличалась от других воюющих стран Первой мировой войны в том, что в 1917 и 1918 годах она, как говорят, искала только тактического решения для стратегических проблем, то есть, что у неё не было иной стратегии, кроме как разбить противника военными средствами. Поведение Германии в войне в 1917 и 1918 годах также определяется как исключительно немецкое, потому что военные планировщики Германии не воспроизводили, например, политику выжженной земли русских в 1915 году, а конструировали свою собственную политику крайностей. Другими словами, они "учились" не на примере политики русских, а только на собственном прошлом поведении Германии в войне. Это странный аргумент, поскольку существование политики выжженной земли с обеих сторон, независимо от того, училась ли одна сторона у другой или нет, предполагает существование параллельного развития по направлению к тотальной войне, а не уникальное немецкое явление. Более того, как мы видели, под давлением рейхстага армия Германии снизила срок минимального заключения за дезертирование в 1917 году, что демонстрирует то, что она не была способна всегда идти на самые крайние меры, и что гражданский надзор имел воздействие на военных.