Когда в начале 1931 года республиканцы всё больше стали опасаться нового нацистского coup d'etat, Майр 22 февраля страстно обратился к мюнхенскому отделению Reichsbanner. В тот день пришло настолько много членов союза, что пришлось проводить два параллельных собрания в двух самых больших пивных залах Мюнхена, которые по этому случаю были украшены в цвета республики. По данным полиции, в двух собраниях участвовало от 2100 до 2500 человек. Майр говорил пятьдесят минут среди бурных аплодисментов. С явным намёком на мифический военный опыт Гитлера, но прикрыв словами, которые не позволят Гитлеру призвать его в суд, Майр говорил о том, что путч Гитлера в 1923 году проводился в первую очередь теми, "кто никогда не видел окопов, тыловыми "вояками", людьми, служившими в штабах, спекулянтами и позёрами". В Reichsbanner по контрасту с этим, было множество ветеранов, "которые испытали все ужасы современной войны в окопах". Reichsbanner направлен, говорил он, против и большевизма, и против фашизма. Он был, говорил Майр воодушевлённой аудитории, "носителем факела истинного национализма" и "истинного европейского альянса мира".
Было бы неверным рассматривать ассоциации ветеранов полков политически в прямой оппозиции к Reichsbanner. В действительности союз ветеранов 16‑го полка был, как мы видели, политически разнородной организацией. Она включала людей, которые, как члены Reichsbanner, были стойкими сторонниками Веймарской республики. Трения, которые институционально существовали между союзами ветеранов полков и Reichsbanner, не были результатом непримиримых точек зрения в отношении к Веймарской республике и к демократии. Разногласие существовало в вопросе о том, какую роль власть и военная сила должны играть в международных отношениях.
Несмотря на то, что события 1919 года принесли легитимацию радикальным правым и превратили Гитлера в фашистского демагога, война не превратила большинство людей полка Листа в прото-фашистов, что также относится к немецким ветеранам в целом. На самом деле в антивоенную ассоциацию военных инвалидов, ветеранов войны и получающих пособия (включая ветеранов полка Листа, которые сорвали пангерманский митинг в Мюнхене весной 1918 года) вступило в два раза больше немецких ветеранов Великой войны, чем стало членами Freikorps. Огромное большинство немецких ветеранов Великой войны не вступило ни во Freikorps, ни в союзы ветеранов. Многие соглашались с Фердинандом Видманом, товарищем Гитлера по военному времени, который, как мы видели, подтвердил, что существовала растущая пропасть между солдатами полкового штаба и солдатами на линии фронта. В 1932 году он писал Гитлеру: "Я ненавижу войну и всё, что с ней связано; у меня была отобрана моя работа, во время инфляции мои деньги были отобраны; и обвинять в этом следует только войну, мегаломанию [лидеров Германии], Вильгельма-Исчезнувшего и то, что у нас не было революции, а только крах".
У нацистов часто возникали проблемы из-за их политических убеждений среди своих товарищей. Георг Хаммерл, например, живший в маленькой деревне в 30 километрах к серверу от Мюнхена, жаловался в 1932 году, что "когда бы я ни приходил в трактир, я вступал в политический спор, поскольку был членом Союза Фронтовиков и читал национал-социалистическую газету Landpost". Подобным образом в 1932 году Балтазар Брандмайер заявлял, что до 1931 года никого в его деревне не привлекали национал-социалистические идеи и что даже тогда местные фермеры продолжали сторониться Гитлера. Многие ветераны, равно как и их товарищи из общин, в которых они жили, таким образом, не были политизированы или радикализированы даже травматическим опытом Советской республики. Скорее они просто продолжали жить своей жизнью, лишь спорадически посещая собрания ассоциаций ветеранов. Более того, в отличие от Гитлера, многие ветераны не ссылались на свой опыт войны для оправдания своих политических требований. В действительности многие из ветеранов полка Листа говорили о своём времени на войне только в присутствии своих бывших товарищей или других людей из их деревень, служивших во время войны. За исключением этого, тема войны поднималась редко. Многие ветераны согласились бы с Оскаром Даумиллером на эту тему: "У каждого был свой собственный опыт войны. Его неохотно обсуждают. Но когда старые товарищи встречаются, тогда старые воспоминания снова оживают".