Вовлечение в Рождественское перемирие солдат полка Листа и столь многих других британских и немецких солдат, несомненно, наводит на мысль о возможности того, что солдаты 16-го запасного пехотного полка (RIR 16) сражались не из-за предвоенных убеждений милитаризма, гипер-национализма, агрессивной маскулинности в кризисе или глубоко укоренившейся англофобии. События Рождества 1914 года указывают на то, что культурное сходство людей по обеим сторонам окоп – которое заходило далеко за пределы того факта, что на рождественские традиции британцев сильно повлияли немецкие, – вполне могло быть сильнее, чем какая-либо вызываемая культурой ненависть. Вовлечённость солдат RIR 16 в перемирие поднимает вопрос о том, насколько глубоки были в действительности анти-британские чувства товарищей Гитлера в конце октября 1914 года. Анти-британские манифестации после начала войны на самом деле часто были внезапным выражением ощущения предательства со стороны британцев в начале войны. Рождественское перемирие предполагает, что крайняя форма англофобии из первых недель войны не дожила даже до Рождества. Что ещё хуже, поведение воюющих солдат на линии фронта показало, что вся анти-британская пропаганда в немецкой фронтовой газете, Liller Kriegszeitung, не сработала. Подобным образом вся грубая пропаганда о немецких солдатах, являющихся жестокими чудовищами, более подобным животным, чем людям, не остановила людей из полков Манчестера, Девоншира и Норфолка от братания с солдатами полка Листа. Это не означает того, что британские и немецкие солдаты не связывали каких-либо негативных ассоциаций со странами друг друга. Это вовсе не так; более того, британская блокада Германии не сделала Соединённое Королевство сколь либо более популярным в Германии. Тем не менее, перемирие предполагает, что воинствующие версии англофобии, выражавшиеся интеллектуалами, официальной пропагандой и радикальными правыми, не смогли найти отклика у большинства обычных солдат, или, по меньшей мере, это не было направлено на солдат противника на полях сражений.
По контрасту доказывалось, что какая бы культурная близость ни существовала до войны, к концу 1914 года война превратилась в войну идеологическую, "войну идей", что было принято населением Европы. Теперь это предположительно была война либерализма против милитаризма, индивидуализма против общности, анархии против порядка, и капитализма против государственного социализма, чем одинаково были озабочены обычные солдаты на фронте и интеллектуалы. "Стремление воюющего государства соответствовать 'идеям 1914 года' предполагает, что это также было то, что хотели слышать люди. Письма солдат, не только в 1914 году, но и позже в войну, часто содержали те же фразы и мысли, что выражали академики".
Один аргумент против этой точки зрения в том, что она базируется в первую очередь на весьма выборочной подборке военных писем, включая ту, что была изначально опубликована во время войны и была предназначена, по словам издателя подборки – который также был издателем армейской газеты 7‑й армии, равно как и оратором на патриотических мероприятиях домашнего фронта и получателем Железного Креста за свою пропагандистскую работу, – являться как "национальным документом", так и "особенно пропагандой в нейтральных иностранных нациях". Эта компиляция писем говорит нам больше о немецкой военной пропаганде и о культурных войнах над наследием Великой войны в межвоенной Европе, чем о психическом состоянии воюющих в конце 1914 года. Более того, огромное количество почтовых открыток, которые посылали домой солдаты полка Листа и вооружённых сил Германии в целом во время войны, не склонны ни прославлять насилие, ни быть пропагандистскими открытками, полными патриотических лозунгов, которые были весьма доступны солдатам полка. Это были скорее открытки, изготовленные до войны для туристов, изображавшие панорамы городов, уличные сцены и церкви. Солдаты, посылавшие домой такие открытки, желали поделиться со своими друзьями и семьями впечатлениями от мест, где они были и какие места посетили, а не распространять "идеи 1914 года". Свидетельства военного времени, равно как и критическое прочтение послевоенных источников, на самом деле подтверждают, как мы увидим, что по меньшей мере большинство солдат полка Листа не сражались за "идеи 1914 года". Равным образом имеющиеся свидетельства не наводят на мысль, что большинство людей теперь присоединились к гитлеровскому взгляду на "жизнь, [как] постоянную ужасную борьбу". Они скорее намекают, как выразился другой историк, на "отсутствие антагонизма между многими солдатами на фронте".