Либо по незнанию, либо побуждаемый стремлением не допустить того, что он не полностью контролирует людей в полку Листа и других полках, командир военной полиции 6‑й запасной дивизии Георг Амет писал своему протестантскому пастору в Фельдкирхене, что войска были счастливы выдерживать задачи, поставленные перед ними. "Наши войска наделены хорошим настроением. С ними хорошо обращаются, и они получают хорошее питание… Они маршем проходят через города и деревни к своим окопам на фронте, распевая обычные солдатские песни, какие можно слышать дома или в гарнизонах".
Реальность была весьма отличавшейся. К концу марта Шнельдорфер жаловался: "Я хотел бы, чтобы с войсками обращались немного лучше". Александр Вайсс, солдат в 16‑м полку, между тем заметил: "Нет ничего приятного в смене занятий между стоянием на часах, наполнением мешков песком и работой как негр на плантации".
Их горечь не просто преобразовывалась в ненависть к британцам или французам. Была также растущая враждебность к нации, с которой баварцы в последний раз столкнулись на поле боя в 1866 году, всего за пять лет до их последнего военного столкновения с французами: к пруссакам. Эта враждебность часто забывается историками, пишущими о нелегком наследии франко-германской войны 1870‑1871 гг. Анти-прусские чувства на самом деле теперь пышно расцвели, что не осталось незамеченным местным населением. Офтальмолог из Лилля поведал в своём дневнике за несколько дней до Рождества: "Недавно в кафе 'Бельвью' возникло небольшое разногласие между баварскими и прусскими офицерами. Баварцы жаловались, что их черёд занимать артиллерийские позиции наступает слишком часто. Говорят о множестве баварских дезертиров". Теперь, в начале 1915 года, люди в полку Листа всё чаще проклинали Пруссию за неприятную ситуацию, в которой они оказались. Саднящее сомнение, что война была результатом не только вероломства Британии, французского "реваншизма" и русского экспансионизма, но также и решений, принятых в Берлине, для многих на самом деле превратилось в твёрдое убеждение. После многих случаев, в которых солдаты полка Листа и его родственных полков оскорбляли, осыпали ругательствами и угрожали солдатам из не-баварских частей, солдатам полка Гитлера было сказано на ежедневных построениях в следующие три дня, что их поведение "не приличествует ни немецкому товариществу, ни репутации дивизии". Их предупредили, что если их поведение продолжится, они будут "наказаны самым серьёзным образом". Подъём анти-прусских настроений в полку Листа, который был симптоматичен как для всей баварской армии, так и для тыла, является явным свидетельством, что национальное единство после начала войны – Burgfrieden ("гражданский мир"), в котором националистические чувства преобладали над всеми другими приверженностями класса, религии или регионального происхождения, – существовало только временно и уже было приглушено. На оставшееся время военные усилия Германии должны были быть основаны на прагматических и временных альянсах, полных потенциальных противоречий.
Гитлер позже станет возлагать ответственность за анти-прусские настроения в своём полку исключительно на британские пропагандистские листовки, сбрасывавшиеся с аэропланов. Листовки говорили баварским солдатам, что война направлена исключительно на прусский милитаризм и к Баварии нет враждебных чувств. Гитлер снова не осознал, что суровость окопной жизни больше, чем превосходная британская пропаганда, приводила солдат полка Листа к дистанцированию от войны и от Пруссии. Более того, многие солдаты в полку Листа не повелись на истории и новости, нацеленные на воодушевление солдат и поддержание их боевого духа. Как писал своим родителям Алоиз Шнельдорфер, он нашёл большинство газетных описаний войны смехотворными:
Читая газеты, я обнаружил так много "нового" [и узнал], насколько прекрасна война и жизнь в окопах… Такие новости приходят главным образом от людей, находящихся в пяти часах за линией фронта, которые слышат стрельбу, спрашивают кого-либо об этом, и затем всё объясняют… как если бы они принимали участие в этом. То, что я пишу вам, представляет только часть правды, рассказы о том, как хорошо здесь идут дела у меня. Но так это происходит не каждый день.
Офицеры, такие как Вильгельм фон Люнешлосс, 52-летний командир 3‑го батальона, потерявший глаз в 1‑м Ипре у Гелувелт, не помогали солдатам полка чувствовать себя более свободно. Однажды он увидел солдата 16‑го полка, мочившегося на подъездном пути к дому, в котором содержалась его лошадь в Фурнэ. Он потерял самообладание, схватил свой хлыст и вытянул им по спине солдата. Этот случай был лишь верхушкой айсберга в ухудшающихся взаимоотношениях между офицерами и войсками, как выявлено по свидетельствам из частей во всей Баварской армии.