Поведение собратьев по оружию Гитлера во время их поездок в Лилль, равно как и их продолжавшаяся готовность сражаться, не должна, таким образом, истолковываться как свидетельство ожесточения военного времени или политической радикализации большинства людей полка Гитлера. Во всяком случае, как наводят на мысль несколько свидетельств, к первой половине 1916 года рвение, с которым люди полка Листа и баварцы в целом поддерживали войну, уже не было таким, как раньше.
Как понял Алоиз Шнельдорфер, германские власти отчаянно старались заставить население Германии смотреть на войну через розовые очки: "Но естественно, что были приложены все усилия, так что ничто негативное не достигало тыла. Так что письма вскрывались, в отпусках отказывалось, и т.д., - писал он своим родителям. - Депутат баварского парламента однажды посетил нас, естественно после того, как было дано предупреждение… Был ростбиф с картофелем и пиво, и, как вы знаете, когда у баварца есть пиво, он смеётся. Были затем сделаны фотографии хорошего настроения в войсках. В действительности жизнь менее великолепна, чем нам разрешено описывать".
Баварские гражданские и военные власти действительно знали, что ситуация ненадёжна. В начале 1916 года несколько представителей местных властей в призывных регионах полка Листа жаловались, что солдаты посылали домой письма своим семьям и друзьям с просьбами перестать покупать облигации военных займов, в надежде, что у Германского Рейха закончатся деньги на войну. Более того, в феврале Баварское военное министерство послало довольно паническое секретное письмо командирам баварских дивизий, в соответствии с которым "в некоторых кругах в тылу воля добиваться победы любой ценой ослаблялась" из-за "сообщений от солдат в действующей армии и историй от солдат в отпусках о действительных и заявленных несправедливостях, обидах и т.д., которые отравляют боевой дух целых общин".
В полку Листа поведение некоторых солдат показывало, что офицеры 16‑го запасного пехотного полка не могли более считать само собой разумеющимся то, что их солдаты либо будут полностью привержены делу войны, либо, по крайней мере, станут рассматривать цену неповиновения выше, чем цену повиновения. Например, в марте один солдат из 2‑й роты отказался следовать прямому приказу, полученному от одного из своих офицеров, сказав ему в ответ: "Мне всё равно, если вы застрелите меня, я даже дам вам патрон для этого, хотя у меня дома жена и дети". Затем в апреле офицеры соседнего полка жаловались, что их солдаты проявили недостаток уважения к офицерам полка и исполняли свои обязанности небрежно. В мае сержант отказался поправить свой головной убор, когда ему приказал это сделать военный полицейский, добавив: "Мне всё равно, если меня посадят в тюрьму; тогда мне не нужно будет идти в окопы!"
В июне сержант из 1‑й роты Доминикус Даунер, выразил то, что в действительности думали многие сержанты и офицеры о людях полка Гитлера. Он сказал двум солдатам, которые присоединились к полку ранее в этом году, в выражениях, которые едва ли могли быть менее лестными: "Вы бесполезны. Если бы ты (сказал он Грундвюрмеру, одному из двух солдат) годился для чего-то, у тебя была бы рекомендация. Вы неплохо приспособитесь в полку. Он полон увиливающих от работы и бездельников. Вы прохвосты. Вы никогда не делали ничего ценного".
Настроение, описанное здесь, среди и солдат, и гражданских в тылу, создало чрезвычайно неустойчивую ситуацию, которая должна была взорваться во второй половине 1916 года. Тем не менее, тот факт, что почти полгода не было никаких больших сражений, был центральным для объяснения того, почему большинство солдат продолжали исполнять обязанности на данный момент. Сектор фронта, занятый полком Листа, в действительности был настолько тихим и на нём было настолько мало войск по сравнению с остальным британским сектором Западного фронта, что австралийский контингент британских вооружённых сил, который начал вливаться в Европу в 1915 году, использовал его как "детский сад" для знакомства новых подразделений с ведением окопной войны. С апреля 1916 года против 16‑го запасного пехотного полка стоял 1‑й Австралийский и Новозеландский армейский экспедиционный корпус, который только что прибыл в Европу.