Дружеские отношения с офицерами не были необычными среди людей в полковом штабе. "Все действующие офицеры здесь очень добры и дружелюбны, и можно по-дружески абсолютно им довериться, - рассказывал Алоиз Шнельдорфер своим родителям, – Среди них полковник Шпатни. Я раньше посылал домой его изображение. Он наш полковой командир".
Гитлер особенно хорошо ладил с Максом Аманом, старшим сержантом полка, который был на два года его моложе. Аман был наиболее важным из низшего персонала полка. Невысокий человек с белокурыми волосами и усами, который, как было отмечено, "выглядел сильным и активным, с тяжёлой головой и короткой шеей, почти спрятавшейся среди его плеч", Аман был логистической головой полкового штаба. "Офис стратегических исследований" (Office of Strategic Services, OSS), организация-предшественник ЦРУ, в 1943 году придёт к заключению, что Гитлер смоделировал себя на примере Амана, которого он узнал во время Первой мировой войны. "Аман – это типичный милитаризованный человек, и он знает про себя, что он типичный. У него есть уверенность в провозглашении своего права решать все вопросы, даже такие, что находятся за пределами его горизонта. Он типичен как сержант и мини-фюрер, разновидность, на которой Гитлер основал свою власть". Сходным образом Фрей вспоминал про Амана: "Под его управлением был полковой офис, он был в ранге старшего сержанта, небольшого роста, просительный, раболепный, умный в обхождении со своими начальниками, и жестокий в обращении со своими подчинёнными". Гитлер также был в хороших отношениях с Адольфом Майером, офицером разведки полка, и с Фрицем Видерманом, полковым адъютантом, который считал Гитлера "смелым и надёжным" и "особенно тихим, скромным и заслуживающим доверия подчинённым" с "невоенным поведением и лёгким австрийским акцентом".
В 1947 году Макс Аман описал Гитлера во время Первой мировой войны: "Он был послушен, усерден и скромен… Он был всегда предан, всегда лоялен… Он всегда был готов для службы". Аман вспоминал, что когда во время войны он вошёл в комнату полковых посыльных посреди ночи и крикнул: "Депеша", - никто не пошевелился, только Гитлер подскочил для действия. Когда я сказал: "Всегда ты", - он ответил: "Пусть остальные спят, для меня это не проблема"…. Он всегда был хорошим и активным солдатом, который также никогда ничем не похвалялся".
Рядовой Гитлер в течение войны получал благодарности за своё поведение в отношении своих начальников. Полковой штаб в отсутствие друзей и семейных уз стал для Гитлера его заместительной семьёй.
Образ Гитлера, который мы получаем от его товарищей – это одиночка, сидящий в углу, постоянно рисующий и читающий (путеводители по искусству Берлина или Брюсселя и прежде всего газеты, а не Шопенгауэра и Ницше, как позже станут заявлять Гитлер и один из его товарищей), время от времени общаясь с людьми вокруг него. По словам Амана все в полковом штабе говорили о Гитлере как о "живописце" или "художнике". Даже любимое времяпрепровождение солдат Первой мировой войны, написание писем, было тем занятием, которым Гитлер мало увлекался. За исключением семьи своего хозяина квартиры в Мюнхене и ещё одного знакомого, с которым он даже не был в близких отношениях, ему некому было писать. Как станет рассказывать Макс Аман в 1947 году своим следователям из США: "Он был самым несчастным солдатом. У него не было никого, кто послал бы ему посылку".
По мере развития хода войны Гитлер даже перестанет писать своим знакомым. Его развивавшееся, но всё ещё сбивчивое и менявшееся мировоззрение получало информацию как из своего чтения, так и из взглядов его непосредственных товарищей среди вспомогательного персонала полкового штаба. Его поведение и личность были такими, что мало удивительного в том, что его никогда не повышали во время войны выше звания ефрейтора, даже если его добросовестность и приверженность принесут ему самую высокую военную награду Германии, доступную людям его ранга – два Железных Креста.
Довольно неправдоподобно и абсурдно Макс Аман будет рассказывать следователям из США после своего пленения в 1945 году, что Гитлер "не был повышен потому, что не было вакансии". Равным образом абсурдно Бруно Хорн, который на какое-то время был офицером, командовавшим посыльными в полковом штабе, будет заявлять при даче свидетельских показаний в процессе о клевете, который в 1932 году возбудил Гитлер против газеты, ставившей под сомнение его военную карьеру: "Если бы Гитлера повысили до сержанта, то он не смог бы оставаться посыльным и полк потерял бы своего лучшего посыльного". Очевидный недостаток в рассуждениях Хорна в том, что если бы Гитлера считали настолько талантливым, как утверждал Хорн, то командир полка явно предпочёл бы использовать его таланты для более важной и вышестоящей должности, чем должность посыльного.