Клубные блондинки с зачесом на одну сторону наверняка бы выкрутились, но Пайпер была так благодарна за отсрочку наказания, что даже и не попыталась.
— У меня не было возможности, хотя знаю, это не оправдание. Не в моих привычках игнорировать правила безопасности.
Кроме езды на пределе скорости, но коли коп проверил ее номера, то уже обнаружил старые нарушения наравне с фактом, что у нее разрешение на ношение оружия.
— Езда на неисправном транспорте опасна не только для вас, но и… — начал он.
Пайпер не дослушала окончание лекции, потому что стотысячедолларовая «тесла» подкатила к стрип — моллу. Пока машина парковалась перед офисом дантиста, Пайпер охватила новая волна ужаса. Полицейский знал ее настоящее имя, и простой дорожный контроль на дороге мог обернуться огромной катастрофой.
Не одна она заметила бывшего куортербека, который выскользнул с сиденья водителя наподобие какого — то леопарда, воспитанного в городских джунглях. Коп замолчал на полуслове. Развернул грудь, и его полицейскую крутость как ветром сдуло, когда появился Купер, протянул руку для рукопожатия и представился, словно в том была нужда:
— Купер Грэхем.
— Ну конечно! Я ваш самый преданный фанат. — И привлекательный коп затряс руку Грэхема, словно это нефтяная качалка на заднем дворе. — Поверить не могу, что вы не играете в «Звездах» в этом году.
— Все хорошее когда — нибудь заканчивается.
Протяжное произношение Купера вышло прямо из оклахомских прерий. Пайпер так и казалось, что он вот — вот сунет травинку в уголок рта, чтобы создать иллюзию, дескать, вот такой я безобидный парень.
— Как здорово вы сыграли против «Патриотов» в прошлом году!
— Спасибо. Удачный выдался денек.
Эти двое обсуждали блицы и стремительные пасы, будто Пайпер здесь и не было. Для того, кто был таким приверженцем правил дорожного движения, офицер Красавчик и близко не столь придирчив, когда доходит до следования правилам полицейского протокола в случае остановки транспорта.
У Грэхема имелся собственный план. Он оглядел короткую прическу Пайпер, которая прошлым вечером пряталась под париком.
— Что она сделала?
— Не починила задний фонарь. Вы знаете эту леди?
— Конечно, — кивнул Грэхем. — Она меня преследует.
— Преследует? — насторожился коп.
Грэхем пронзил ее взглядом.
— Раздражает, но безвредная.
Вдруг офицер Красавчик стал весь собой такой деловой.
— Выйдите из машины, мэм.
Пайпер проглотила набор непристойностей. Офицер Красавчик слышал, как она говорит. И знал, что у нее нет британского акцента, но если Грэхем услышит ее простую речь жителя Среднего Запада, потеряется любой мизерный шанс закончить дело.
— Поднимите руки, пожалуйста.
Пайпер стиснула зубы, чтобы не дать выскочить всем словам, которые она не могла сказать. Красавчик не приказал Грэхему отойти, как положено. Известные футбольные игроки могут делать, что душе угодно.
К счастью, коп обыскивал ее только визуально. Пока не усмотрел подозрительную выпуклость в заднем кармане джинсов.
— Мэм, мне придется обыскать вас.
Пайпер не вымолвила ни слова в свою защиту, только не при Грэхеме, который стоял и наблюдал за всем этим с садистским удовлетворением. Она скрипела зубами, пока Красавчик ее обыскивал.
Действовал он профессионально. Пользовался только тыльной стороной ладоней. Однако все равно унизительно. И вот торчит она тут во власти двух мужиков — один обыскивает ее, а другой делает то же самое, учитывая, как близко он наблюдает.
Коп вытащил пакетик арахиса у нее из кармана, тщательно обследовал и вручил его ей обратно.
— Мы весьма признательны, какую великую работу вы, офицеры, проделываете, чтобы обеспечить нам безопасность.
Простецкая откровенность этакого рубахи — парня вызывала у Пайпер рвоту.
— Давно она вас преследует? — спросил Красавчик.
— Трудно сказать. Понял только пару дней назад. Этот самый габаритный фонарь ее и выдал. — Пока она скрипела зубами при мысли о своей глупости, Грэхем сжимал вокруг нее тиски. — Вчера — то она болтала без умолку, когда я с ней столкнулся лицом к лицу вечером, а сегодня, смотрю, как воды в рот набрала.
Офицер Красавчик снова обратил на нее внимание.
— Вы не возражаете, если я загляну в вашу машину?
Пайпер знала законы. Он не мог обыскать ее машину без достаточных оснований, но официальное обвинение куортербека даст ему это основание. Будет ли Грэхем и дальше верить, что она безвредна, если узнает о «глоке»? Ей нужно сказать о пистолете прежде, чем офицер начнет обыск.
Она стала кашлять, постукивая кулаком по груди, со всей силы стараясь приглушить слова, чтобы сделать незаметным отсутствие британского акцента.
— Пусть он… уйдет… сначала. — Сильный кашель. — Тогда можете… обыскать.
От фальшивого кашля Пайпер и впрямь начала задыхаться, и коп принял ее слова за позволение приступить к обыску, однако он слишком наслаждался общением с одним из самых известных городских спортсменов, чтобы приказать Грэхему отойти. Наоборот, Красавчик приказал ей залезть на заднее сиденье патрульной машины.
Пайпер с окрепшим ужасом наблюдала через пыльное окно, как Красавчик открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья в присутствии Грэхема. И десяти секунд не понадобилось копу найти «глок». Грэхем повернулся к патрульной машине, и даже через стекло Пайпер разглядела, что он в гневе.
Красавчик открыл багажник и вытащил на свет ее большую сумку, набитую до отказа предметами маскировки. С озадаченным видом он вынул «Динь — Динь». Между мужиками состоялся продолжительный разговор. В конечном итоге Грэхем пожал руку копу и отбыл к своей «тесле», даже не взглянув в сторону Пайпер.
Красавчик, которого, как выяснилось, звали офицером Эриком Варгасом, в конце концов получил подтверждение о работе Пайпер, и после трех часов пребывания в полицейском участке и второй штрафной квитанции за неисправный задний фонарь она была отпущена на свободу. Обычно Пайпер обожала домашний уют своей крошечной квартирки с высокими потолками, полукруглым окном, деревянными полами, однако сегодня ее все раздражало. Пока она вытаскивала пиво местного розлива из холодильника, в дверь постучали.
— Пайпер! Пайпер, ты дома, милая?
Пайпер обожала свою соседку снизу, восьмидесятилетнюю Берни Берковиц, но в последние несколько недель Берни стала выказывать признаки слабоумия, а Пайпер сейчас очень устала, чтобы уделить соседке внимание, в котором та нуждалась.
Однако дверь открыть потащилась.
— Привет, Берни.
Берни не требовалось приглашения, чтобы войти. Ярко — рыжие короткие волосы непривычно демонстрировали седые корни, а фирменная алая помада отсутствовала. До смерти своего мужа Берни носила экзотические наряды, но теперь вместо гаремных шаровар, рубашек гондольера или пышной юбочки с пуделем она закуталась в старый кардиган Говарда и натянула спортивные штаны.
Пайпер подняла пиво:
— Хочешь?
— Только не после Дня Труда (День Труда — праздник, который отмечают в первый понедельник сентября, обычно считается днем окончания лета. То есть Берни намекает на то, что лето кончилось и не сезон, чтобы пить пиво. Пора переходить на горячительные. — Прим. пер.). Однако я бы не отказалась от водки со льдом.
С лучших дней у Пайпер сохранилась неполная бутылка «Столичной элитной», и она ее достала.
— Ваше поколение знает толк в выпивке.
— Есть чем гордиться.
Пайпер выдавила улыбку. В иные дни возвращалась та Берни, какой была до последнего круиза, где у Говарда случился роковой сердечный приступ у берегов Италии. Пайпер хотелось, чтобы вернулась прежняя Берни, но, с другой стороны, ей много чего хотелось, того, что вряд ли могла иметь.
— Последнее время ты много ездишь, я почти тебя не вижу, — пожаловалась Берни.