Эйб все еще любовался своей очаровательницей, когда распахнулась тяжелая бревенчатая дверь и в комнату ворвалось облако дождя и снега, так что почти невозможно было различить молодого человека, который мигом перескочил порог и тут же начал закрывать за собой дверь — операция при таком ветре нелегкая.
— Ну, — сказал он довольно сварливо, — ужин у тебя хотя бы есть?
— Вот, готов, тебя лишь дожидается, — бодро отозвался компаньон, показывая на булькавший на огне котелок. — А ты вроде как малость промок.
— Черта лысого малость! Я вымок насквозь, хоть отжимай. В такую ночь я и собаку бы на улицу не выгнал, во всяком случае, собаку, которую я уважаю. Дай мне сухую куртку, вон на крючке висит.
Джон Морган, или Босс, как его обычно называли, принадлежал к тому типу людей, которые во время золотой лихорадки встречались на приисках чаще, чем можно подумать. Он происходил из хорошей семьи, получил солидное образование, даже окончил в Англии университет. Сложись его жизнь обычным путем, Босс мог бы стать деятельным сельским священником или сделать карьеру в какой-нибудь другой сфере, но не тут-то было: в характере его прорезались скрытые до этого черты, унаследованные, возможно, от сэра Генри Моргана, наделившего своих потомков толикой испанской крови — результат галантных похождений и побед славного пирата. И вот эта-то шальная кровь, несомненно, толкнула его к тому, что он выпрыгнул из окна спальни отцовского дома, уютного, увитого плющом дома сельского священника, и отправился, покинув Англию, родных и друзей, искать счастья на приисках Австралии. Невзирая на изящные манеры Босса и его нежную, девичью красоту, грубияны из поселка Гарвей вскоре убедились, что при этом хрупкий юноша наделен холодной смелостью и непреклонной решимостью, высоко ценимыми в обществе, где храбрость почитается величайшим человеческим достоинством. Никто не знал, каким образом он и Эйб стали компаньонами; однако они стали компаньонами, и тот, кто был физически сильней, благоговейно почитал ясный ум и твердость духа своего товарища.
— Так-то оно лучше, — сказал Босс, опускаясь на единственный свободный стул перед огнем и глядя, как Эйб раскладывает на столе две металлические миски, ножи с костяными ручками и вилки с неимоверно длинными зубьями. — Ты бы снял все же сапоги; совсем незачем усыпать пол красной глиной. Пойди сюда и сядь.
Великан кротко приблизился и сел на бочку.
— Что стряслось? — спросил он.
— Биржа ходуном ходит, — ответил компаньон. — Вот что стряслось. Погляди-ка. — Из кармана мокрой куртки, над которой поднимался парок, он вытащил измятую газету — «Бакхерстский страж». Прочти эту заметку… Вот, о новой жиле на прииске Коннемара. Этих акций у нас, милый мой, хоть отбавляй. Мы могли бы все продать сегодня и получить кое-какую прибыль… Но я думаю, что мы не будем продавать.
Тем временем Эйб Дэртон старательно штудировал статью, водя по строчкам огромным указательным пальцем и бормоча что-то в светлые усы.
— Двести долларов за фунт, — сказал он, подняв взгляд на Босса. — Слушай, так ведь там у нас на каждого по сотне фунтов. Мы двадцать тысяч долларов огребем! С такими деньгами можно вернуться домой.
— Чушь! — ответил компаньон. — Не за жалкой парой тысяч фунтов мы сюда явились. Деньги нам сейчас прямо в руки плывут. Синклер-химик говорит, что жила богатейшая, каких он никогда в жизни не видел. Остановка лишь за тем, чтобы доставить сюда машину. К слову, много ты сегодня набрал?
Эйб извлек из кармана маленькую деревянную коробочку и протянул приятелю. В ней находилась примерно чайная ложка чего-то похожего на песок и два металлических зернышка величиной с горошину. Босс Морган засмеялся и протянул коробочку назад.
— Такими темпами, Заморыш, не разбогатеешь, — заметил он. Тут разговор прервался, и оба компаньона сидели, слушая, как ветер воет и свистит, налетая на их маленькую хижину.
— Есть какие новости из Бакхерста? — спросил Эйб и начал раскладывать по тарелкам ужин.
— Ничего особенного, — отозвался компаньон. — Билл Рейд застрелил Косого Джо в лавке у Мак-Фарлейна.
— Хм, — без особого интереса отозвался Эйб.
— В Рочдейле появились беглые каторжники. Говорят, собираются в наши края.
Эйб присвистнул, наливая в кружку виски.
— Еще что-нибудь? — спросил он.
— Особенного ничего, если не считать, что темнокожие пошаливают на дороге у Нью-Стерлинга и что Синклер купил фортепьяно и собирается привезти из Мельбурна дочь; она поселится в его новом доме по ту сторону дороги. Как видишь, милый мой, нам теперь будет на кого посмотреть, — добавил он и энергично принялся за ужин. — Говорят, она красавица.