– Ты понимаешь, что я имею в виду: жизнь наших сограждан, домашний уклад, привычки в одежде, повседневные заботы и тревоги...
– С тревогами ты, конечно, справишься.
– Несомненно. Каждому есть о чем тревожиться. И я пользуюсь своим новым статусом, пытаясь протолкнуть упоминание о галифе Сесилии в колонку Амелии Шарклифф.
– Молодец. Когда ты приедешь в коттедж?
– Как только освобожусь.
– А поконкретнее?
– Мне надо сделать несколько выписок из досье и позвонить в одно место.
– Только в одно?
– Да.
– Этот звонок не имеет отношения к Хайбеку?
– Не волнуйся. С Хайбеком он никак не связан. Касается другой статьи. О заботах и тревогах.
После короткого колебания Флетч нажал клавишу, и принтер начал распечатывать отобранные материалы из досье Хайбека.
Затем снял трубку внутреннего редакционного телефона и трижды повернул диск.
– Кэрридайн, – ответил мужской голос.
– Джек, это Флетч.
– Кто?
– Флетчер. Я работаю в «Ньюс трибюн».
– Вы уверены? – в голосе ведущего автора финансового отдела звучало любопытство. – О, да. Вам мы обязаны заголовку, появившемуся на страницах газеты пару месяцев тому назад? Как же он звучал... Ага, вспомнил. «Уэстерн Кэн Со» сидит на своем богатстве».
– Да, это мой заголовок,
– Ваш, значит? Конечно, мы тоже были молоды, в свое время.
– Не понимаю, почему вы так на него набросились.
– Потому что все мы видели его не один раз. Вы хотите попросить прощения, Флетчер, или у вас есть ценная информация по зарубежному долгу Соединенных Штатов?
– Вы знаете человека, которого убили этим утром?
– Хайбека? Нет. Я его не знаю. Виделся с ним однажды на деловом ленче.
– Кое-кто утверждает, что он был очень богат.
– Как вы отличаете просто богатого от очень богатого?
– Он собирался пожертвовать пять миллионов долларов.
– Позвольте в этом усомниться. Он – работяга. Высокооплачиваемый, но работяга. Едва ли у него были какие-либо доходы, кроме заработка. Что у него за душой? Партнерство в процветающей юридической фирме. Сколько это приносило, год за годом? Плюс гонорары. Возможно, он удачно вкладывал деньги, но, думаю, я бы знал об этом. Наследства он не получал. Если б он женился на состоятельной наследнице, эти сведения не прошли бы мимо нас.
– А как насчет мафии?
– Вы думаете, он был связан с мафией?
– Криминальный адвокат.
– Несомненно, среди его клиентов были и мафиози. Но мафия не обогащает никого, кроме мафии. Несмотря на все, что о ней пишут, главная проблема мафии – «отмывание» денег. В этом мафия сталкивается с такими трудностями, что я просто не понимаю, зачем им грести деньги лопатой.
– И каким состоянием владел Хайбек этим утром, когда его убили?
– Чисто умозрительно?
– Естественно.
– Работая всю жизнь, уклоняясь в разумных пределах от уплаты налогов, не вкладывая деньги в рискованные предприятия, в лучшем случае он мог иметь на банковском счету пять миллионов долларов.
Флетч собрал в стопку листы с распечатками, сверху положил полученный от Мортона Рикмерза томик стихов Тома Фарлайфа «Нож. Кровь».
Долго не решался снять трубку и набрать номер заведения, в котором, как он когда-то думал, продавали пиццу.
Ему ответил молодой дружелюбный женский голос.
– »Дружеские услуги Бена Франклина». Вам нужен друг?
Отбросив мысли об анчоусах и перчиках, Флетч ответил:
– Возможно.
– Мы оказываем эскорт-услуги. В любое время, двадцать четыре часа в сутки. Как у вас дома, так и у себя. Но прежде всего скажите, кто рекомендовал вам «Бена Франклина».
Флетч шумно глотнул.
– Мой отец.
– У вас есть какие-то проблемы? – после короткой паузы спросила девушка.
– Абсолютно никаких.
– Хороший парень, ваш отец.
– Да, старик у меня молодец.
– Не хочет оставлять вас одного в большом городе, да?
– Он не хочет... чтобы я обзавелся друзьями... от которых потом не смог бы отделаться.
Внезапно его бросило в жар.
– Понятно. Как фамилия вашего отца?
– Он не пользовался вашими услугами. Я хочу сказать, сам.
– А я в этом далеко не уверена. Так как его фамилия?
– Джефф. Арчибальд Джефф. Да хватит о нем. Меня зовут Флетчер Джефф. И приеду к вам я. Надеюсь, что приеду.
– Ладно, Флетчер. А почему бы вам не приехать? Мы проверим, как у вас со здоровьем.
– У меня все в порядке, благодарю.
– Мы в этом не сомневаемся. Но под здоровьем мы подразумеваем все. Таких друзей, как мы, у вас никогда не было. Мы позаботимся о вас. Вы делаете зарядку, не так ли?
– Я? Да.
– Мы проверим у вас упругость кожи, мышечный тонус. Покажем, как достичь сексуальной удовлетворенности через физические упражнения. Повторяю, таких друзей у вас не было.
– Это я уже понял.
– С нами вы пройдете весь путь, от подтягиваний через углубленное дыхание до экстаза.
– Экстаз! Это прекрасно.
– Вы не верите?
– Просто раньше я не слышал, чтобы слово «экстаз» использовалось в предложении.
– Раньше вы не звонили в «Дружеские услуги Бена Франклина».
– Во всяком случае, за чем-либо без сыра.
– Простите?
– Не обращайте внимания.
– Вы хотите приехать прямо сейчас?
– Сейчас не могу. Меня ждут. Может, завтра?
– Почему бы и нет. В какое время?
– В одиннадцать часов.
– Утра?
– Да. Я хочу, чтобы вы проверили мне упругость кожи.
– Флетчер Джефф. Одиннадцать утра. Будем рады вас видеть. А вы, надеюсь, порадуетесь, увидев нас. – И за щелчком последовали гудки отбоя.
Флетч положил трубку.
Несколько раз глубоко вдохнул, выдыхая через нос.
ГЛАВА 13
– Потрясающе!
– Эти мухи меня достали.
– К черту мух! Ты только послушай.
Сидя на пляже в купальнике, Барбара почесывала локоть одной рукой, а спину – другой.
– Флетч, как только солнце скатывается к горизонту, эти мухи оккупируют пляж.
– Разве можно сравнить мух с тем, что ты сейчас услышишь, – Флетч привалился спиной к пляжной сумке Барбары и начал декламировать:
«Юная плоть,
упругая кожа,
натянутая поверх мышц,
гладкая над суставами.
Обнаженная,
Осознанная,
Изученная,
Использованная.
Столь легко
представляется
Оскорбленной,
Восставшей,
Остановленной,
Взорванной.
Острота,
крепость,
блеск
стали
в лезвии,
режущем плоть.
Кровь пузырится, затем
повторяет разрез,
становится линией
крови.
Найдя свой путь,
стекает
густой, красный поток,
заливающий мягкую
розовость кожи.
Коснись языком крови,
Искупайся в ней губами,
Засоси ее сквозь зубы.
Пройдись взглядом по разрезу,
Кожа усыхает, белея,
особенно около раны.
Понаблюдай, как вибрирует
кожа
во все убыстряющемся ритме,
в котором сердце гонит кровь
на воздух,
чтобы она изливалась
багряным потоком.
Чем можно пронзить
теплоту плоти
столь же легко,
как хладостью стали?
И правда,
не созданы ли они
лишь друг для друга?»
Барбара более не почесывалась, хотя над ней попрежнему вились мухи.
– Тошниловка какая-то.
– Написано сильно.
По красному от лучей заходящего солнце телу Барбары пробежала дрожь.
– Мерзопакость.
Флетч провел пальцем по ее бедру.
– Но суть ты уловила.
– Очень уж натуралистично.
– Но не без иронии.
– А что ты мне читал? – Барбара чуть повернула руку Флетча, держащую книгу, чтобы взглянуть на обложку.
– Поэму Тома Фарлайфа «Нож. Кровь».
– Это поэзия? Я-то представляла ее несколько иначе.
– Насколько я понял, услышанное тобой называется Поэзией насилия. Фарлайф – создатель этого направления. Он его и развивает.