Юрка, встречаясь со мной взглядом, дружески улыбается, а иногда даже машет рукой. Я счастлива. Мне ничего больше не нужно. Я люблю. Мой любимый человек рядом и знает об этом. И даже не против.
И как он это умеет – мне кажется, что он смотрит только на меня, а никто ничего не замечает. Я рада, что никто не знает об этой любви. Меня бы очень смущало всеобщее внимание. Ведь я не красавица, как Ира и даже не бойкая нахалка, как Светка Наумова. Я бы краснела, бледнела и заикалась, если бы все шептались обо мне и Юрке, или, если – страшно подумать! – он сделал бы какие-нибудь попытки продолжить тот наш ночной разговор. Но ничего такого не происходит.
Я наслаждаюсь своей романтической, счастливой, «ответной» любовью.
* * *
Прошло время. Новые знакомства, новые встречи заслонили то последнее пионерлагерское лето, до краев наполненное невозможным, невероятным, нереальным счастьем, и навсегда оставшегося в детстве Юрку Армаду с его непедагогичной любовью к детям.
Стёпкины невесты. Часть 1
Жил да был в одной сибирской деревне зажиточный мужик Матвей Лукич. Хозяйство у него было большое, крепкое, умел он выгодно и купить, и продать, копейку считать умел. Да и как не считать – подрастали у него три дочери – замуж выдавать пора – каждой было приданое определено.
Одному с большим хозяйством хлопотно управляться, потому и взял Матвей Лукич себе помощника, молодого парня по имени Степан. Помощником Степан оказался хорошим, Матвей Лукич был им доволен. Да только однажды, когда хозяин был в отъезде, решил Стёпка на свой риск торговую сделку провернуть. В случае удачи Матвей Лукич большой барыш получил бы. Да то ли обманули Степана, то ли сам сглупил, а только ухнули хозяйские денежки, и немалые. Как приехал Матвей Лукич, Степан ему в ноги кинулся, так и так, мол, судите-казните, кругом виноват, как лучше хотел.
– Ну, что ж, Степан, – сказал спокойно Матвей Лукич, – на каторгу тебя отправить – дело нехитрое. А по твоей глупости одна из моих дочек без приданого осталась. Вот и бери замуж мою дочь без приданого.
Стёпка от радости ушам своим не поверил, это надо же, вместо каторги – жениться. Согласен любую в жёны взять, не глядя.
– Э, нет, – покачал головой Матвей Лукич. – Ежели, не обдумав, женишься, будет у тебя жизнь почище каторги. Три дочки у меня, выбирай, какая тебе по душе.
А Стёпка-то на хозяйских дочек никогда и не заглядывался, держался от греха подальше, а ну как Матвею Лукичу не понравится. Не знает, что сказать, какую в жены выбрать.
Тогда и придумал Матвей Лукич:
– Вот что, Степан. Жизнь, как дорога, тебе выбирать, с кем по ней идти. А чтоб дочек моих получше узнать, отправляйся-ка ты с ними в гости к моему брату, леснику. Путь неблизкий, в дороге людей сразу видать – кто чего стоит.
Стёпка на все согласен – к леснику – не на каторгу. Дочки Матвея Лукича решение его молча выслушали, понравилось, нет ли, – перечить папеньке не стали. Стёпка был парень видный, веселый, любая за него с радостью пошла бы.
Собрали котомки в дорогу, да поутру в путь отправились. Поглазеть на них чуть не вся деревня высыпала – и откуда узнали? Смеялись: Стёпка с невестами в лес пошел, эй, Степан, не боязно тебе, с тремя-то. Стёпка отшучивался, да «невест» своих разглядывал.
Старшая, Маша – высокая, полная, румяная, кареглазая, коса толстенная, красавица да и только, а взгляд – добрый, спокойный. Маша на мать свою была похожа, та тоже в молодости красавицей слыла. Маша и ходила плавно, и делала всё вроде бы неторопливо, а только любое дело у неё в руках спорилось. И характер у неё был замечательный – никогда никому не перечила, всех утешала.
Младшая, Лизанька, была просто влюблена в свою сестру и старалась во всем походить на неё: и походкой, и характером. Лизанька была словно слабой Машиной копией – ростом пониже, потоньше, побледнее, и коса не такая толстая.
А средняя, Женька, вся в отца пошла, на сестёр своих совсем не похожая, худая, в движениях резкая, только и было-то у неё: синие нахальные глаза, дерзкий язык да невыносимый характер. И сейчас злилась про себя: «Вот ещё придумал папенька, всей деревне на потеху выставил». Но молчала пока, недовольство своё копила.
Лесная тропинка, по которой шёл Стёпка с «невестами», привела их к глубокому оврагу. Через овраг бревно перекинуто, толстое, крепкое. Маша, спокойно улыбаясь, пошла по бревну, словно по земле. Стёпка аж рот разинул от восхищения. Перешла, рукой помахала.