Это означало, что в следующий рейс завод отправится без Майечки. И Саша решил на свой страх и риск улучшить микроклимат в коллективе. Кроме того, ему было искренне жаль Майечку, и он хотел ей помочь, действуя из самых лучших побуждений.
Мордоворотик. Часть 1
Шеф рвал и метал. Вот уж никогда бы не подумала, что обычное желание уволиться может произвести на него такое впечатление.
– Ну, куда ты пойдешь?! В стране – безработица! – сотрясал он воздух своими воплями, внезапно превратившись из пристойного на вид преуспевающего бизнесмена, каким он обычно прикидывался, в разнузданную личность с темными делишками, кем он на самом деле и являлся.
– Я плачу тебе такие деньги!
Шеф не врал. Платил он, действительно, хорошо. За такие деньги он мог бы спокойно найти на мое место другого, о чем я ему и сказала. Другие его почему-то не интересовали.
– Почему ты хочешь уйти? – шеф в упор смотрел на меня. Нельзя сказать, чтобы его физиономия казалась мне сейчас особенно обаятельной.
Об истинной причине своего намерения уйти я решила промолчать, не желая вдаваться в критический анализ его гнусных махинаций.
– Меня приглашают на хорошее место: приличный оклад, перспективы...
– Куда? – от шефа было не так-то легко отделаться. Пришлось назвать одно известное мне полузасекреченное учреждение, где работал брат жены моего университетского преподавателя. Естественно, никто меня туда не приглашал.
– Ладно, проверим, – пообещал шеф. Его идея мне не очень понравилась, но шеф моим мнением не интересовался.
До получения результатов проверки шеф вместо того, чтобы по-хорошему отпустить меня домой или хотя бы запереть на рабочем месте, зачем-то притащил меня на квартиру к какому-то толстяку. Толстячок был ничего себе: ласковый и приветливый, суетился вокруг меня, ничего не замечавшей и потрясенной поведением шефа: значит, я не свободна? Я не могу распоряжаться собой, своей жизнью, своей судьбой? Не могу от него уйти?!
Шеф, что называется, «вышел» на меня через каких-то своих знакомых, которые что-то где-то обо мне слышали. Классный специалист-шифровальщик! В университете со мной буквально носились. Надо было хуже учиться и не высовываться со своими талантами.
Тем более что при попытке устроиться на работу это все равно не помогло. Я просто не соответствовала стереотипу: что за классный специалист без бороды и усов, который не курит и не говорит очень умные слова, да еще к тому же является маленькой худенькой лохматой девчонкой!
Мой внешний вид устроил только моего шефа, что меня здорово удивило, – к тому времени я уже научилась перебиваться случайными заработками и оставила всякие иллюзии относительно нормального трудоустройства. Работа, которую предложил мне шеф, тоже, собственно, не была нормальной. Но вначале музыкой прозвучало: «постоянная».
Трудовая, постоянный оклад, отпуск и прочие профсоюзные блага типа больничного! Так думала я, несясь вприпрыжку к офису шефа в указанном мне направлении. Из всего этого реальностью оказался лишь постоянный оклад – остальное пришлось забыть, даже выходные. Целыми сутками я работала, – надо отдать шефу должное – занимаясь своим любимым делом, мне исправно платили, и никто меня не обижал. Шеф искренне не мог понять, что же меня не устраивает и, наверное, подозревал во мне замаскировавшегося оперативника. Иначе зачем ему везти меня сюда, на эту квартиру, к какому-то толстячку?
Тут я обнаружила, что сижу на коленях у толстячка, который, воспользовавшись моим задумчивым состоянием, гладит меня своими пухленькими ручками и что-то нашептывает в ухо. Нечего сказать, уютно устроилась!
* * *
Нет, меня никто, абсолютно никто не понимал!
Меня не понимал шеф, который выяснил все-таки, что мне вовсе не предлагают другую работу, а, значит, я хочу уйти просто так, безо всяких видимых причин.
Ну, не могла я рассказать ему, что, наконец, решила вникнуть в то, что же я так старательно шифрую и дешифрую в течение нескольких месяцев, да еще в таком количестве, давно уже, кстати, могла бы сообразить своими умными математическими извилинами, что обычному бизнесмену вроде бы и ни к чему столько шифровок. Что вникла и поняла, что вляпалась по самые уши, и решила сматываться, пока не поздно, а оказалось, что поздно.