Глядя в окно, она снова репетировала свой разговор с ним, хотя помнила каждое слово наизусть. Не знала, правда, произнесет ли Уилл те слова, которые придумала за него. И пригласит ли ее пойти в кино?
«Уилл, станешь ли ты первым, с кем у меня будет свидание? Или уйдешь так же, как это сделал Спаркс? — Он казался ей таким нерешительным, робким. — А что, если мне самой пригласить его куда-нибудь?» — вдруг пришло в голову Челси.
Эта мысль взволновала ее. Перед ней открывался целый мир новых возможностей. Она решила забыть разговор, который репетировала, а вместо этого пригласить его пойти куда-нибудь в субботу вечером.
«Нет. Ни за что, — тут же передумала Челси. — Я никогда не смогу этого сделать. Никогда. Я умру. Раньше умру. А что, если он откажется? Тогда позор на всю жизнь». И остаток смены она репетировала, как пригласит его.
Семь часов — время закрытия кафе — наступило незаметно.
— Пошли домой, — весело предложил отец, выгребая деньги из кассового аппарата и укладывая их в коричневый конверт, который хранил в запертом ящике стола в задней комнате. А следующим утром относил деньги в банк.
— Мамы не будет дома, — напомнила Челси.
— Знаю. У нее сегодня поздняя смена, — ответила он, беспомощно пожимая плечами. И пошел запирать входную дверь.
Челси нетерпеливо стянула с себя ненавистный фартук, свернула его и засунула в мешок для стирки. Отец пошел запирать входную дверь. И вдруг услышала шум у входа в кафе, крики, топот.
Она изумленно уставилась на дверь и увидела троих крутого вида ребят в джинсах и хлопчатобумажных куртках. Отстранив отца, они протиснулись в кафе.
Челси хотела закричать, но у нее перехватило горло.
— Кафе закрыто! — громко объявил мистер Ричардс. — Вы не имеете права входить. Мы закрылись!
Высокий, мускулистый, с длинными, похожими на веревки, волосами парень оттолкнул отца к стойке.
— Выгребай кассовый аппарат, и мы уйдем! — прорычал он.
— Там ничего нет, — упорствовал мистер Ричардс, от испуга широко раскрыв глаза. — Ничего!
— Он правду говорит! — успела выкрикнуть Челси. И сжалась в дверях на кухню.
— А ну-ка посмотрим, — заявил один из молодчиков и двинулся к кассе.
— Нет! — закричал отец Челси. — Убирайтесь! Выметайтесь отсюда! — Он кинулся за этим парнем и охватил его сзади за плечо.
— Нет… папа! Не надо! — завопила Челси. — Папа… берегись!
Глава 5
Глаза мистера Ричардса широко раскрылись, а с его губ слетел стон, когда один из парней, бледный, тощий, с дикими серыми глазами, подбежал к нему сзади и нанес удар по голове куском тяжелой трубы.
Челси вопила и вопила.
Глаза отца закатились, голова повисла, потом, словно при замедленной съемке, он тяжело опустился на колени и упал лицом на линолеум.
Челси прижала руки к лицу, потом схватила себя за волосы и стала их дергать. Она хотела снова закричать, но не смогла издать ни звука.
— Папа… — наконец выдавила из себя. — Папа…
Высокий парень со светлыми волосами изо всех сил ударил по кассовому аппарату и убедился, что он пуст.
— Уходим отсюда! — крикнул парень своим дружкам.
— Папа… — запричитала Челси, уставившись на отца, который лежал на полу, поджав под себя руки, и не шевелился.
— Он мертв? — спросил тот, кто ударил отца, и бросил кусок трубы на пол.
— Хочешь поторчать здесь, чтобы это выяснить? — отрезал блондин.
Все трое, смеясь, выбежали на улицу. Челси видела в окно, как они скрылись за углом. Она поймала себя на том, что все еще продолжает дергать свои волосы. Тогда опустилась на колени рядом с отцом.
— Папа?.. Папа…
Он не отвечал. Челси ахнула, увидев, как из глубокой раны на его голове сочится ярко-красная кровь и темнеет, стекая по редеющим волосам.
— Папа?.. — Она перевернула отца на спину. — Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, не умирай.
Отец не открывал глаз. Он медленно и громко дышал через рот. Каждый вздох походил на стон.
Обрадовавшись, что он жив, но испугавшись лужи темной крови, собиравшейся под его головой, Челси вскочила и, спотыкаясь, побежала к телефону на кухне. Номер «Службы спасения» она знала наизусть — 911.
Через два часа Челси вернулась домой и теперь ходила по комнате, царапая кроссовками истертый ковер. Словно защищаясь, руки она скрестила на груди. Доски пола поскрипывали под ее ногами. Тиканье покрытых эмалью часов на каминной полке, казалось, становится все громче и громче.
«Успокойся, — уговаривала она себя. — Успокойся. Успокойся. — И мысленно повторяла эти слова до тех пор, пока они не потеряли всякий смысл. Тогда решила: — Все образуется».