— Видно, Белов, — проговорил с улыбкой Николай, — ты и не переставал им быть. Успокойся, сожмись в комок, будь, как пружина. Вся борьба ещё впереди! А смелым судьба помогает, и ты всё успеешь сделать! Но не будь опрометчивым, подбирай себе товарищей более подходящих, чем Пеньков.
Виктор смотрел в открытое лицо Николая, и теперь оно казалось ему прекрасным.
Тяжёлый день
Из карательной роты Шварц и Наташа приехали в комендатуру. Точно по расписанию, утверждённому комендантом, начался приём посетителей по различным хозяйственным вопросам.
Наташа чувствовала огромную усталость, держалась из последних сил.
Ганс не замечал её состояния, был по-прежнему предупредителен и любезен. Его не покидало хорошее настроение. В конце дня, когда они остались в кабинете вдвоём, он многозначительно спросил:
— Не возражаете, Наташа, если я вам задам один вопрос?
Она ничего не ответила, взглянула на него удивлённо: обычно Ганс задавал свои вопросы, не спрашивая на то разрешения.
— Мы достаточно хорошо знакомы, — начал Шварц, — и мне кажется, что нам пора быть более откровенными. Я не скрываю своего расположения к вам ни от вас, ни от окружающих.
Наташа потупила глаза:
— Я очень благодарна вам.
Её слова, внешне бесстрастные, вызвали у коменданта лёгкую, еле уловимую досаду, но он продолжал с прежним энтузиазмом:
— Мне кажется, что вы тоже ко мне не совсем безразличны. — Ганс опять улыбнулся. — И если это так, а я очень надеюсь на это, то наступила пора выяснить наши отношения до конца.
— А что же в них неясного? — спросила Наташа и посмотрела на него такими невинными глазами, что он заворочался в кресле и встал. Наташа продолжала сидеть. Она прекрасно понимала, к чему клонит Шварц, которому надоело играть роль сказочного принца возле прекрасной принцессы-недотроги, и он решил спуститься со сказочных высот на землю.
— Наташа, вы так неотразимы, я так привык к вам, что не могу без вас жить!
— Разве нам предстоит разлука? — с тревогой спросила она.
— Нет, я совсем не о том, — возразил он, — я прошу вас, чтобы вы стали совсем моею.
Наташа разыграла возмущённую невинность:
— Как легко и просто оскорбить и обидеть бедную девушку! Как вам не стыдно! За кого вы меня принимаете?
— Вы меня неправильно поняли, — оторопело сказал Ганс.
— Нет, правильно.
— Я не хотел вас обидеть.
— Но это нехорошо!
— Что — нехорошо? — не понял Ганс.
— Я не хочу разбивать семью.
Наташа волновалась, ей было очень страшно, но страх перемешивался с задорным любопытством: «Что будет дальше?»
— С моей женой ничего не случится, — недовольно, как учитель бестолковому ученику, произнёс Ганс. — И вообще, при чём тут жена? Я люблю вас, вы любите меня.
— Разве я вам объяснялась в любви? — кокетливо спросила Наташа.
— Нет, но я знаю это.
— Однако…
— Вы с этим не согласны?
— Как вам ответить…
— Надеюсь, вы не будете отрицать, что любите меня?
— Это и есть ваш вопрос?
— Да!
— Нет!
— Как вас прикажите понимать? — встрепенулся Ганс. Самоуверенность слетела, как лёгкая пыль при дуновении ветра.
— Не буду отрицать.
Ганс внимательно посмотрел на девушку, но радости, которую ожидал увидеть на её лице, не было. А он-то был уверен, что Наташа в открытую не говорит о своей любви только из-за естественной в её положении скромности, понимая, какая пропасть лежит между ним — майором германской армии — и ею — обыкновенной русской девушкой. Он, Шварц, всегда был с ней слишком великодушен, внимателен, всячески старался, насколько это было возможно, не подчёркивать своего превосходства. Он даже совершенно сознательно разрешил ей влюбиться в него!
— Наташа, согласитесь, что наши отношения сейчас выглядят несколько смешно.
— Смешно? Что же в них смешного? И вообще, какие могут быть отношения у коменданта с его переводчицей?
Ганс оторопел. Вот чёртова девчонка! И за словом в карман не лезет, и держится, как баронесса перед сватовством.
А Наташа именно сейчас до боли в сердце почувствовала, как она жгуче ненавидит и презирает этого самодовольного солдафона, развратника и труса, деспота, убийцу и ханжу. Как бы она была счастлива, имея возможность высказать хоть крупицу ненависти и презрения, которые она питала к нему. Она резко встала и посмотрела прямо в глаза Гансу:
— Я просто очень устала сегодня. Простите, у меня очень болит голова. Не обижайтесь на меня, пожалуйста, вы же знаете, как я предана вам.