Каждый из нас не один раз преодолевал полосу. Одни — больше, другие — меньше, ибо принцип таков: уложился в норматив — отдыхай, не уложился — повтори! Любви к полосе мы не испытывали, но и бояться ее перестали. Очевидно, сказывалась привычка.
Однако сегодня нас, судя по всему, ждало нечто необычное. Смотрю на полосу и чувствую в ней какой-то подвох. Нас и построили не на исходном рубеже, как обычно, а вдоль полосы. И когда с поля дыхнет в нашу сторону горячий ветерок, то в нос ударяет не то запахом керосина, не то еще какой-то вонючей жидкостью, а по полосе сновал туда-сюда прапорщик Чукавин и что-то поправлял на земле руками.
— Товарищи солдаты и сержанты! — Майор остановился перед серединой строя, снял фуражку, смахнул ладонью влагу с клеенчатой подкладки и снова надел ее на голову.
Волосы и брови майора были черными, даже с синеватым отливом. Лицом он был смугл и похож на цыгана. На полевом кителе под мышками у него темнели пятна пота, и я подумал, что ему тоже нелегко на таком пекле. Майор же, не обращая никакого внимания на жару, рассказывал о характере современных войн, о том, что мы должны быть готовы ко всему.
— Сегодня вы будете преодолевать полосу препятствий в условиях применения «противником» зажигательных средств: напалма, пирогелей, а также имитации взрывов бомб и снарядов.
В наших рядах возникло оживление. Напалм, пирогели, взрывы бомб… Майор Коровин всегда придумает что-нибудь оригинальное. Его принцип мы усвоили хорошо: учить солдата так, чтобы никакие трудности не застали его врасплох.
— Как говорил педагог и писатель Макаренко, — продолжал майор, — нельзя воспитать мужественного человека, если не поставить его в такие условия, когда бы он мог проявить мужество. Сейчас я предоставлю вам редкую возможность проявить себя в мирные дни. Надеюсь, что все хотят испытать себя на мужество?
В строю снова возник шум. Вон как закрутил майор! Попробуй теперь не побеги! Конечно, испытать себя надо, но жара… Да еще зажигательные средства! Что это за чертовщина? Я почувствовал, что волнуюсь. Неужели боюсь?
— Только напалма нам не хватало, — проворчал я.
— Дернул кто-то Макаренко за язык, — поддакнул встревоженным голосом Федор.
— Разговоры! — тут же последовал окрик сержанта, и нас строем повели на исходный рубеж.
Волнение мое с каждой секундой усиливалось. Наше отделение шло первым, а из-за болезни Абызова я оказался правофланговым. Значит, первыми побежим я и идущий со мной рядом Федор Копейкин. Идти первым… Всегда легче второму, третьему, когда первый уже прошел, и ты видишь, что с ним ничего не случилось. Раньше мне как-то не приходилось ничего начинать первому: и в школе и здесь, в армии, меня всегда прикрывала спина товарища, а сейчас впереди никого.
— Рядовой Ковалев, шире шаг! — услышал я вдруг голос младшего сержанта Буралкова. Он словно догадался о моем страхе. Я дернулся всем телом и прибавил ходу.
Как я и предполагал, мы с Федором Копейкиным первыми залегли в вытоптанной пожухлой траве перед узкой полосой гравия, обозначавшей «Старт». Впереди, метрах в пятидесяти, возвышалась стена высотой в два с половиной метра.
Майор Коровин поднял красный сигнальный флажок, и я, забыв про зажигательные средства, подобрался, напружинился, готовый вскочить, словно выброшенный катапультой, и устремиться вперед. Энергичный взмах флажка и… Вот тут-то и началось. Вдоль полосы вспыхнуло несколько костров. Стена впереди нас была тоже объята пламенем. Казалось, что никакая сила не заставит залезть нас на этот огненный забор, но раздалась властная команда «Вперед», И мы с Копейкиным кинулись к препятствию. Поначалу Федор вырвался вперед, но по мере приближения к забору шаги его становились все более неуверенными. Я тоже невольно замедлил бег. Забор был уже близко. Пламя по его бокам зловеще потрескивало. Огонь был жаркий, красный, с черными гребешками копоти на концах пламени. Рядом что-то рвануло, обдав горячей волной воздуха. Я увидел перекошенное страхом лицо Копейкина и хотел повернуть назад, но вдруг вспомнил обгоревшего солдата-строителя. Он-то не колебался! Все это промелькнуло в моем сознании за доли секунды, когда я притормаживал перед огненной стенкой. Тот парень смог, а я? Слабак? Ну уж нет! Я тоже что-то стою. Прыжок!.. Уже наверху забора кожей лица почувствовал горячее дыхание пламени и… оказался по ту сторону преграды.