— Есть!
Бегу в дальний отсек. Вот он — клапан! Поворот рукоятки вправо… Все — клапан закрыт. Теперь мы надежно изолированы от внешнего мира. Что там наверху — дождь ли, сушь, — у нас всегда свежий, из регенерационной установки воздух. Как на подводной лодке в автономном плавании. Теперь и атомная опасность не страшна.
Час пролетел в опробовании работоспособности агрегатов. Снова ожила громкоговорящая… Дежурный командир сообщил: к нам прибыло усиление. По условиям учения им пришлось преодолевать участок местности, «зараженной радиоактивными веществами». Все это, конечно, чистая условность, но учение есть учение, и действовать надо, как в реальных условиях. Для меня это означает, что пустить своих ребят в сооружение я просто так не могу. Они должны пройти сложную систему дезактивации оружия, одежды, санитарную обработку тела. Все это делается в «предбаннике» — герметичных, разобщенных друг от друга отсеках. Только в последнем отсеке я встречу их. Там я должен провести дозиметрический контроль. Это одна из моих солдатских обязанностей.
— Приготовиться к проведению дозконтроля! — командует прапорщик, и я замечаю в его руке секундомер.
Чего много в Ракетных войсках, так это временных нормативов. Введены они буквально на все. Надеть защитный костюм — норматив, натянуть противогаз — норматив, настроить прибор дозиметрического контроля «ДП» — тоже норматив. Если не хочешь краснеть на разборе тактических учений, то делай все быстро и правильно. Когда я облачился в защитный прорезиненный костюм, то отличался от водолаза только тем, что на голове не было круглого медного шлема. Его заменяла противогазная маска. На боку висел железный зеленый ящичек — прибор «ДП».
Морозов глянул на секундомер и удовлетворенно хмыкнул. К дозконтролю я был готов.
В изолированном отсеке, куда я прошел через систему гермодверей с прибором «ДП», было трое: старший лейтенант Белов, Полынин и Валерка Абызов. Я обрадовался: буду дежурить с другом. Впервые он заступал по своей второй специальности — электромеханика. Включив прибор, я приступил к работе.
Ближе всех к двери стоял долговязый ефрейтор и, судя по нему, нисколько не был подавлен происшествием с регулятором.
— Принимай пополнение, — бодро затараторил он, когда я поднес к его голове изогнутый в виде миниатюрной хоккейной клюшки трубчатый датчик. — Нашей окопной братии прибыло.
Видя, что я замешкался и разглядываю его через очки противогаза, ефрейтор грубовато спросил:
— Чего уставился? Мы — ракетчики. У нас свои окопы.
Сравнение это я уже слышал от замполита части подполковника Лукичева. Наши подземные казематы он сравнивал с окопами, проводя параллель с Великой Отечественной… Но если бы его повторил не Полынин, а кто-нибудь другой…
Стрелка прибора «ДП» устойчиво стояла на нуле, и вскоре прибывшие на усиление были в зале.
Прапорщик Морозов доложил замполиту обстановку и стал распределять нас по постам. На ефрейторе он задержал взгляд.
— Повезло вам, Полынин. Если бы не учения… Яцун хотел написать на вас рапорт.
— Да я не подведу, — заверил Полынин. — У меня за учения… всегда одни пятерки.
Старший лейтенант Белов что-то рассматривал в журнале дежурства.
— Долг свой воинский надо понимать сердцем, Полынин, — сказал он.
— Так я всем сердцем.
Белов как бы не слышал его слов и вдруг вне связи с предыдущим разговором спросил:
— Какой самый любимый кинофильм наших космонавтов?
— «Белое солнце пустыни», — сразу, без запинки ответил Абызов, придвигаясь поближе к замполиту.
Я охотно закивал головой, так как тоже любил этот фильм.
— Верно. — Белов с легким укором взглянул на Полынина. — Красноармейца Сухова помните? Так вот он, уже демобилизованный из армии, продолжал выполнять воинский долг. А вы, Полынин… Вам еще целых два месяца нести дежурство, а сможете ли вы?
— Товарищ старший лейтенант, не сомневайтесь! Расслабился что-то. Виноват.
Белов покачал головой.
— В человеке, особенно молодом, многое не уравновешено, все в движении: добро и зло, честность и подлость, храбрость и трусость… Чуть-чуть дал слабину, смалодушничал — и берет верх плохое. Держать себя надо на одной линии и никуда не сворачивать. Раньше-то вы, Полынин, хорошо служили.
— Так я… — Полынин, казалось, готов был провалиться сквозь пол.
— Вижу, что поняли. — Старший лейтенант встал с табурета, потянулся и указал на стальную дверь. — Теперь пойду туда, к офицерам. По расписанию там мое место.