Полынин почесал затылок. Изогнув дугой спину, он склонился над схемой.
— Ну, КВН, — сказал он. — Ты-то что думаешь?
Ничего путного не приходило в голову. Столько мечтал о возможности проявить себя, и ни одной конструктивной мысли. Вместе с Полыниным я старательно водил по схеме пальцем. В наших головах одна за другой возникали версии, но мы тут же отвергали их. А время шло. Я почти физически ощущал постукивание часов на руке, хотя из-за шума мотора слышать их не мог. Про Абызова мы забыли и были немало удивлены, когда Валерий вдруг громко заявил:
— Я знаю. Вышел из строя ТЭН!
— Температурный регулятор? С чего ты взял? — грубовато спросил Полынин, бросая недоверчивые взгляды на Абызова.
— Смотрите! — Абызов нисколько не обиделся на тон ефрейтора, а, достав из кармана карандаш, стал водить им по схеме.
Не слушая его объяснений, я и так уже все понял. Это был единственный верный вариант! Как же я не догадался сам?
— Ну-ка, ну-ка! — Капитан опустился рядом с нами на колени — обоснуйте. Только говорите громче, у меня заложило… — И он показал пальцами на уши.
Когда Валерий кончил, капитан удовлетворенно кивнул.
— Ваше решение?
— Заменить ТЭН! Он есть в ЗИПе. Я знаю, где лежит, — отрапортовал Полынин. — Разрешите принести?
— Отставить! — Капитан взглянул на часы. — Вводная решена с отличным временем. Кстати, как ваша фамилия? Давно дежурите? — стал он расспрашивать Абызова.
Валерий представился, а с ответом на второй вопрос произошла заминка.
— Первый раз он дежурит, товарищ капитан, — доложил за него я.
— Как первый? — не поверил офицер.
— Так это его вторая специальность. Он на усиление дежурной смены прибыл, а так-то он…
— Похвально, — перебил меня капитан и стал расспрашивать Абызова, где учился, что окончил, откуда родом.
Абызов сдержанно рассказал о себе.
— Зачем же вы ушли с третьего курса? — недоумевал капитан. — Я тоже окончил политехнический. За первые два года мы прошли полный курс электротехники, автоматики… Советую после армии продолжить учебу.
Абызов охотно согласился. Странно, подумал я, мне он говорил, что хочет в следователи.
Капитан, удовлетворенный ответом, повернулся к столу и что-то помечал в объемистой записной книжке.
— Ты знаешь, я сам чуть не дошел до этой идеи, — подтолкнув Абызова локтем, сказал Полынин. Он явно старался держать марку. — Еще бы минутки три… Но ты молоток. — И он с уважением оглядел Валерия.
— Да брось ты… Вместе решали, — опустив глаза, проговорил Валерий. — Оружие-то у нас коллективное.
— Верно, — обернулся капитан, — но соображать должен каждый.
Вскоре капитан, довольный результатом проверки, ушел, а мы обрадовались, что можно сбросить куртки. Жара в зале давала себя знать.
…Отбой учений… Во всю мощь заработала приточно-вытяжная вентиляция и кондиционеры. Приятная прохлада разлилась по сооружению, а в нем уже хозяйничала новая смена. Наконец-то пошли доклады.
— Дежурство принял!
— Дежурство сдал…
Сказал я эти два слова — и будто пудовая тяжесть свалилась с плеч. Все, дело мы свое сделали, «отвоевали», и, по предварительным результатам, неплохо.
В колонне по одному по подземным переходам идем на выход. Замыкающим прапорщик Морозов поставил Полынина. После прохода смены он «задраивает» гермодвери. Вслед нам щелкает замок автоматической блокировки. Как долго возится с дверьми Полынин!.. Терпение мое готово вот-вот лопнуть, но за спиной раздается последний щелчок, и в грудь вливается пахучий, настоянный на сосновой хвое, воздух. А какое небо над головой — высокое, прозрачное, голубое! Как я соскучился по этому небу! Не могу воздержаться от возгласа:
— Смотрите, какое небо!
Идущий за майором Коровиным офицер оборачивается. Это старший лейтенант Белов. Лицо его осунулось, потемнело, но глаза блестят весело.
— Голубое, Ковалев, небо и, что важно, — мирное! — Теперь он обращается уже ко всем: — Мирное над нами, товарищи, небо, и от нас зависит, чтобы оно всегда было таким. От каждого…
КОМЕНДАНТ УЧАСТКА
Летняя жара тяжело навалилась на военный городок. На небе — ни облачка. От бетонных плит строевого плаца струйками поднимался горячий воздух, и вся его ровная, отшлифованная тысячами солдатских сапог поверхность казалась зыбкой, призрачной.
— Поваляться бы в одних плавках на солнышке возле речушки!.. — мечтательно шепчет кто-то в строю.