— Спасибо, товарищ сержант. В такой обувке и без вашей помощи теперь обойдусь.
Краем глаза Мокеев видел, как одобрительно кивнул Косарев. Он беззвучно шевелил губами, тряс ладонью, всем своим видом говоря, чтобы Мокеев действовал в том же духе.
— У вас еще есть шансы прийти первым, — продолжал Виктор.
— Не трать энергию, — оборвал его Жмаков. — Хорошо, что ты сможешь без помощи, только в этом я хочу убедиться лично.
Сержант встал, взглянул на часы и объявил построение. Косарев подниматься не торопился. Светлые глаза его зло и презрительно смотрели на Мокеева.
— Из-за тебя все, из-за тебя!.. — проговорил он и с силой ударил кулаком по земле.
После привала Мокеев некоторое время еще держался в общей массе расчета. Боль в ногах из-за потертостей с новыми портянками сказывалась меньше, однако с каждым новым километром усталость все больше и больше охватывала его. И вскоре он стал испытывать такие муки, что, казалось, умереть было бы легче. Держался Мокеев теперь только благодаря своей гордости и упрямству. Все трое снова оказались в хвосте колонны.
Мокеев был в какой-то прострации и не сразу понял, почему он пылит по дороге один, а когда оглянулся, то позади, метрах в двадцати, увидел распростертого на земле Косарева. Над ним склонился сержант. У Виктора не хватало сил даже удивиться.
«Встать! Да подымайтесь же», — доносились до него слова сержанта, но он не хотел думать о Косареве, о причине его падения. Виктора интересовал неожиданно выпавший на его долю отдых. Он тут же без команды опустился на обочину, лег на спину и всем телом ощутил тепло земли. Ему не хотелось больше не то что бежать — не хотелось шевелиться, чтобы лечь удобней. Он закрыл глаза и услышал пение птиц. «Откуда птицы?» — удивился он. Почему он раньше не замечал их? «Пить-пить… Пить-пить», — щебетала пичужка. Что это за птица, которая просит пить? Мокеев вспомнил о фляге и торопливо, чтобы не увидел сержант, скрутил крышку и поднес горлышко к губам. Пить-пить… Однако, сделав три глотка, он сдержал себя, повесил флягу на пояс. Почувствовав себя лучше, Виктор прислушался к разговору.
— Что с вами, Косарев? — обеспокоенно звучал голос сержанта. — Вам плохо?
Косареву плохо, дошло наконец до Мокеева, а ему… ему хорошо.
— Ногу сломал. Идите без меня! — на трагической ноте звенел голос Косарева.
«Сломал ногу? — Виктор сел. — А не врет ли?» Не очень-то доверял теперь Виктор Косареву. Понял он, что, подбивая его срезать маршрут, Косарев заботился только о себе, а Виктор ему нужен был для предлога. Сорвавшееся с его языка «не впервой» многое сказало Виктору. Да он наверняка ни одного кросса честно не пробежал! Вот сачок! «Сорвался у него сегодня «скачок в сторону», вот он и симулирует», — решил Виктор и почувствовал, что может встать.
Все было ненавистно ему в Косареве: его фальшивый жалобный голос, кривляние. Виктору захотелось высказать то, что накипело в душе.
— Да не болит у него ничего. Притворяется! — крикнул он, подходя ближе.
— Трепло! — разъярился Косарев и запустил в него сапогом.
— Ого! У тебя, парень, еще силенок хоть отбавляй! Ну а небольшое растяжение связок… это мы сейчас. — Сержант извлек из вещевого мешка бинт и ловко обмотал Косареву лодыжку. — Теперь, браток, ты еще пятнадцать километров протопаешь. Вставай-ка! — и он протянул руку.
— Бросьте меня, товарищ сержант, не дойду, — умолял Косарев, отталкивая его руку.
— Товарищей мы не бросаем, — отрезал сержант. — Если надо, то понесем на себе. С ним вот. — Он кивнул на Мокеева, задержал на нем взгляд и указал на пыльный вещмешок. — Рядовой Мокеев, помогите товарищу. Возьмите его вещмешок.
Виктор подумал, что ослышался. Ему нести чужой вещмешок? Да он сам еле на ногах! Хотелось кричать, протестовать, но, встретив жесткий взгляд сержанта, Виктор осекся. Понял он, что если потребует армейская необходимость, то сержант заставит его нести на себе до самого финиша не только лишний вещмешок, а самого Косарева, и никуда не денешься, понесет как миленький, без всяких разговоров, понесет, если даже самому придется умереть от непосильной ноши. Тут только до конца понял Виктор железный армейский закон — НАДО!
— «Буксировщик», — презрительно выдавил из себя Мокеев с тяжелым вздохом, взвалил на плечо второй вещмешок и, не оглядываясь, затрусил по дороге.
Поступок молодого солдата подействовал на Косарева, и он без посторонней помощи поднялся на ноги. Видимо, на это и рассчитывал сержант.
— Вот видишь — все в порядке, — сказал он, — теперь вперед!