Едва мы удалились от сарая на несколько метров, Фрэнки потрясла головой:
— Простите, но это все просто умора. А еще, ло-о-о-ол, мы уже на второй день выследили самого обалденного парня во всем универе. Да что там, может, и во всем мире! К тому же он иностранец, так что, наверное, никого здесь не знает. Ранимый… нуждающийся в высокой женщине, которая поможет ему расслабиться и получить удовольствие.
— Да, он и правда обалденный, — согласилась я.
Негин кивнула:
— Даже ты должна признать, что он круче Люка Тейлора.
— Я все еще не верю, что он не пришел.
— Люк Тейлор мертв для меня, — заявила Фрэнки. — То есть я помню, что мы с ним даже не встречались ни разу, но он все равно для меня мертв. — Она внезапно остановилась. — А вдруг он и правда мертв? И потому не пришел. Вы вообще в курсе, сколько новичков помирает в первом семестре? Миллионы!
«Мы просто решили, что ей лучше остаться дома».
Она повторяла это снова и снова. И добавляла: «Конечно же, тебя никто не винит».
Если не винит, так зачем тогда вообще об этом упоминать? Тем более десять раз за один разговор.
Конечно же, все винили меня. Наверное, потому что я и правда виноват. Я разлюбил Эбби. Так просто и так до смешного сложно.
Не знаю, когда это случилось. Я точно не проснулся однажды утром от озарения. Мне потребовалось целое лето, чтобы понять. После того как пришли ответы из колледжей, август и сентябрь слились в один слезливый разговор о том, насколько не важно, что Эбби не поступила в Йорк и что мы все равно справимся даже на расстоянии. А потом меня вдруг осенило, что, возможно, я больше не хочу справляться. Засранец ли я? Не знаю. Наверное.
Нет, не так. Я точно засранец. Потому что теперь Эбби не едет в универ. Жизнь ее сломана, и в этом виноват я.
— Мы не можем отпустить ее в Кардифф в таком состоянии, Люк, — сказала ее мама. — Результаты экзаменов ее и так подкосили, а после вчерашнего… — Она тяжело вздохнула. — Я просто не хочу, чтобы она вновь страдала, понимаешь? Утром она была разбита, сказала, что не хочет ехать на следующей неделе. И думаю, она права. Для начала учебы нужен определенный… настрой. А из-за последних событий она к такому не готова. В общем, мы подождем год, а там… посмотрим.
Я в основном молчал. Позволил говорить ей. И услышал, что они уезжают на неделю или около того, чтобы развеяться всей семьей, и, мол, будет лучше, если мы с Эбби какое-то время воздержимся от общения.
На свой этаж я поднялся в каком-то оцепенении. Думал позвонить одному из друзей, Рису или Гарри, или еще кому, но что бы они сказали? Вряд ли я смог бы откровенничать с ними о бесконечных пропущенных звонках, или неугасающем чувстве вины, или о том, как ревел в гребаном компьютерном классе. Я даже не представлял, как начать подобный разговор.
Телефон показал три пропущенных от родителей — значит, им мама Эбби тоже позвонила. Внезапно показалось, будто я барахтаюсь в воде в дикий шторм, начинаю тонуть…
Я просто хотел понять, что произошло. Что во мне изменилось. Ну вот серьезно, если ты не чувствуешь то, что чувствовал прежде, разве не лучше быть честным? Сразу во всем признаться? Или нужно провести остаток дней, притворяясь ради чужого счастья?
Я купил два «Твикса», вернулся в комнату и погрузился в беспокойный, полупохмельный сон. А когда проснулся снова, уже стемнело.
Я смотрел на пустые стены, на два чемодана на ковре — все еще не распакованных. Слушал, как снаружи шумят люди между корпусами, как звенят бутылки в пластиковых пакетах.
Чтобы отвлечься от телефонного разговора, я наконец разобрал вещи и начал разбирать фотографии. Я привез с собой маленькую красную папку, в которой храню все, что имеет для меня эмоциональную ценность: фотографии, открытки, письма и тому подобное. Но это не помогло, потому что почти все там связано с Эбби. Она почти на каждом снимке. Все письма и открытки от нее. Кто б еще мог прислать мне письмо? Ее имя было высечено на всей моей жизни, как на камне. Черт, кто я без нее?
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, внутрь сунулся Артур. Он замер в проеме, моргая и зевая.
— Я не против выпить чашку чая, если ты его заваришь.
Несмотря ни на что, я рассмеялся:
— Не заварю. И у нас все равно закончилось молоко.
— В холодильнике две пинты!
— Это молоко Барни. Оно ж подписано.
Артур скривился:
— Да ну на хрен, молоко общее. Об этом все знают. Есть продукты, стикеры на которых не считаются. — Он начал загибать пальцы: — Молоко, масло, пиво, котлеты по-киевски…