— И думаю, теперь, когда я здесь, менее странным оно уже не станет.
— В смысле? — Тихо-тихо.
— В смысле я здесь, а ты там. Мы нечасто будем видеться.
— Да, но ты сказал… на вечеринке у Риса, помнишь? Ты сказал, что мы справимся, не дадим всему развалиться.
— Помню, но… если оно разваливается, может, и справляться не стоит. — Я слышал, как она резко втянула воздух, и все же продолжил: — Ну вот, например, сейчас я должен заниматься другим, понимаешь? Общаться с людьми. Заводить новых друзей. Но вместо этого стою здесь и разговариваю с тобой. Ты правда хочешь, чтобы я все три года на телефоне провисел?
— Ведешь себя как козел, Люк, — пробормотала она.
Согласен. Немножко. Но еще я прав.
— Слушай, извини. Глупо обсуждать это сейчас, — вздохнул я. — Я слегка разозлился. И на мне халат. Я позвоню тебе завтра.
Понятия не имею, зачем сказал о халате.
— Я не хочу обсуждать это завтра. — Ее голос надломился от слез. — Хочу сейчас.
— Что ж, а я нет.
— Если тебе есть что сказать, то говори уже. Ты встретил кого-то?
Я не смог сдержать смех.
— Конечно же, я никого не встретил, Эбби!
Я тут с тобой болтаю! Когда б я кого встретил?
— Но ты хочешь найти другую, да?
— Я хочу вернуться внутрь.
Я нажал отбой, не дожидаясь ответа. Но стоило шагнуть в дверь, как карман снова зажужжал.
— Ты боялась с ним увидеться, а теперь киснешь, потому что он ушел.
— Знаю, — простонала я. — Вот ублюдок, проигнорировал наш подсознательный инструктаж. Мы тут весь сценарий уже расписали, а он даже не соизволил явиться.
Негин кивнула:
— У меня так всегда в спорах с мамой. Я мысленно репетирую речь, спускаюсь и начинаю, а она перебивает. И я такая, мам, стоп, — она подняла руку, — ты портишь мое эпическое возвращение.
Я мечтала о встрече с Люком Тейлором все лето. Это входило в программу подготовки к колледжу. И мы с Флорой обдумали все детали. Но осуществить мне удалось только одну — купить большой шарф, который я сняла в машине по дороге сюда, когда мама сказала, что на улице двадцать градусов и меня сочтут странной, а то и смертельно больной.
Мы взяли еще выпить и отыскали свободный столик на краю танцпола. С диджеем на сцене болтала девчонка с радужными волосами, обстриженными «под горшок». Днем из окна своей комнаты я видела, как она приехала. На ней были все те же спортивные штаны и топ, но теперь к ним добавилась золотая корона, слегка заваленная на одну сторону, будто девица тут позирует для модной фотосессии.
— Она точно первокурсница? — усомнилась я. — Ощущение, что она тут всех знает.
— Чуть раньше она что-то писала маркером на животе одного парня. — Похоже, своего мнения об этом у Негин не было, и она просто между прочим передавала информацию.
— Что? Номер телефона?
— Нет, думаю, это была строчка из песни или типа того. — Она закатила глаза. — С глубоким смыслом.
— Я застала ее приезд сегодня днем. Она вообще не привезла никаких вещей. Просто поднялась в комнату с дуршлагом. Мол, я такая классная, что на ближайшие три года мне понадобятся только разноцветные волосы и дуршлаг.
— Будто с луны свалилась, — кивнула Негин.
— Именно. С голым пузом и дуршлагом. Она даже не переоделась. Всерьез подозреваю, что это ее единственный наряд.
Как становятся вот такой? Достаточно храброй, чтобы обкорнать волосы под радужный горшок и прийти на вечеринку в мужских трениках? Что за жизнь предшествует этому моменту?
Вскоре диджей вручил стриженой свои наушники, и она замахала руками, воодушевляя толпу.
А мы нашли ребят со своего этажа и так и танцевали дальше кучкой. Наше проживание в соседних комнатах выдавал люминисцентный глиттер, которым от души сбрызнула нас Либерти из Ливерпуля перед выходом. Негин двигалась очень сдержанно, а мегаскромница Бекки вообще почти не танцевала и при каждом гудке в панике оглядывалась. Либерти скакала вокруг, обнимая всех и каждого и сдабривая танец внезапными стриптизерскими па.
Снова прозвучал гудок, и Коннор, еще один из моих соседей, впрыгнул в центр круга, стянул футболку и начал размахивать ею над головой, будто лассо. Никому из нас не грозило забыть его имя, потому как через его лоб тянулась надпись: «Поцелуй меня, я Коннор». И радость его была столь громкой, что боевой клич «Первая ночь новичков!» наверняка долетел даже в самые дальние уголки комнаты.
Уклоняясь от взмахов лассо-футболки, все расступились, и мои уши Йоды полетели на пол. Я наклонилась, чтобы их поднять, а разогнувшись, оказалась лицом к лицу с Люком Тейлором. Стоило забыть о нем на секунду, и вот он, как чертик из табакерки.