— Давай! — гавкнул Демперс.
Я видел, как по шнуркам зловеще стекают капли горчицы, но все же прижал ботинок к губам. Шум вокруг все нарастал и нарастал, и я надеялся, что адское пойло меня просто вырубит и покончит уже с этим посвящением.
Увы.
Меня лишь вырвало — весьма обильно — на второй ботинок.
Остаток ночи запомнился стоп-кадрами. Вот мы в такси по дороге в город, во тьме размытые огни уличных фонарей, через окно в салон врывается ветер. Затем Тоби бормочет извинения, а таксист орет:
— Гребаные студенты! Кто за вами будет убирать блевотину?
И вот мы уже в каком-то клубе, я пытаюсь удержаться в вертикальном положении, а Уилл кричит сквозь музыку:
— Не парься из-за Демперса! Его порой заносит!
— Все нормально.
— Да и наверняка ты все это уже проходил.
Я кивнул, но на самом деле пьянки футболистов в школе проходили куда приятнее. И веселее. Наверное, потому что заправляли там я и Рис, и нам и в голову не приходило заставлять кого-то пить из собственной обуви.
Уилл достал телефон:
— Я добавлю тебе в общий чат, чтоб ты был в курсе времени тренировок и прочего. Ну и еще… кое-чего. — Он протянул мне очередной ягербомб. — Одна бонусная фигня.
Понятия не имею, как я вернулся в общагу. Просто шагнул в комнату, открыл шкафчик с умывальником и попытался сфокусироваться на отражении в зеркале. Но лицо двоилось, а нос и вовсе норовил уплыть в сторону.
Я лег на кровать и уставился в телефон. Футбольный чат уже пестрил фотками меня, Трева, Тоби и прочих новичков. Но в основном меня с коктейлем в ботинке.
Я чуть прокрутил вверх и вдруг замер и прищурился, убеждаясь, что мне не мерещится.
Среди рвотных снимков затесались три фотографии, одна за другой, трех разных девушек. Все спят, глаза закрыты, волосы разметаны по подушке. Под последней комментарий Демперса: «Стена позора. Топ 3 прошлого года. Вызов брошен, новички…»
Кожу закололо. Я словно подглядел в замочную скважину за чем-то очень личным, чего не должен был видеть. И не знаю почему, но в тот момент я впервые с начала учебы безумно захотел домой.
Я закрыл глаза, надеясь уснуть, но внезапно услышал рядом какой-то голос.
— Алло? — шептал кто-то. — Люк?
Я вылупился на лежащий рядом телефон.
— Эбби? — промямлил.
— Люк, ты в курсе который час?
— Нет… Что случилось? Ты в порядке?
— Это ты мне позвонил.
— Серьезно?
Эбби вздохнула:
— Говоришь как пьяный.
Голос ее казался уставшим. И таким… домашним.
— Не так уж я и пьян. Как ты? Я хотел тебе позвонить. Всю неделю.
Я наблюдал, как вращается потолок. Все быстрее и быстрее.
— Почему? — прошептала Эбби.
Боже, как приятно было ее слышать.
— Потому что… не знаю. Наверное, я по тебе скучаю. Я… может, я не должен был говорить то, что сказал в первую ночь. Я не подумал…
— Ты и сейчас не думаешь.
— Нет, просто… я… В универе все не так, как я представлял. Мне кажется, я не вписываюсь. Кажется, у меня не получится.
— И ты решил, что просто позвонишь мне и все вернется на круги своя и мы снова будем вместе? — Похоже, она плакала. — Все гораздо сложнее, Люк.
— Нет, я знаю, но… Наверное, я не могу забыть тебя. — Слова вырвались быстрее, чем я сообразил, правда ли так думаю.
— Я тоже не могу тебя забыть.
— Ну, — пробормотал я. — Тогда ладно.
А потом потолок перестал вращаться, и я уснул.
Глава 11
Меня охватила иррациональная нервозность.
В конце концов, что случится? В худшем случае я не устроюсь на работу в кафе. Это не сравнить по масштабам с потерей девственности или прыжком с парашютом. Просто очередная ситуация, в которую я должна нырнуть, не представляя, что делаю, и надеясь на лучшее. Из-за стянутых в балетный пучок волос болели уши, так что я без конца ими шевелила.
Я осторожно толкнула дверь, но она оказалась заперта. Джош за прилавком сосредоточенно раскладывал в ряд гигантские булочки. Было странно видеть его вне кампуса за серьезным занятием. При последней нашей встрече он весьма гармонично отжигал на танцполе. Сейчас же в белой рубашке он выглядел моложе, словно школьную форму надел. Я легонько постучала, Джош поднял взгляд, просиял и пошел открывать. А затем обнял, не формально, а от души, будто ждал меня в аэропорту часами. Для универа подобные объятия — искренние, крепкие, доверительные — большая редкость.