Люк улыбнулся мне, и я, наслаждаясь прохладной волной облегчения, подумала: «Я тоже».
Глава 14
Меня до чертиков пугало то, как быстро все происходит.
Как быстро смутные мечтательные мысли о Фиби трансформировались в мысли более конкретные и серьезные, из разряда «это-в-самом-деле-может-случиться».
Рядом с ней я постоянно балансировал на грани. Изнывал от этого странного, необъяснимого электричества, которое зарождается в теле вместе с симпатией к кому-то новому. Я не чувствовал его с тех пор, как на первом уроке французского в десятом классе рядом со мной села Эбби, и теперь сходил с ума от страха, вины и волнения одновременно.
Одной мысли о скорой встрече с Фиби хватило, чтобы я ускорился, покидая поле. Стояло необычайно теплое октябрьское утро, и мы с Уиллом возвращались в Ютланд после ранней мини-тренировки. На прошлой неделе в своем первом матче мы проиграли Честерскому универу со счетом 4:2, поэтому Уилл настоял, чтобы отныне все тренировались при любой возможности.
Сегодня на поле я был крайне рассеян, так как без конца думал о Фиби. Мы договорились встретиться на лекции о поэзии, а потом сразу пойти на квиддич.
— Ну что, опрокинем по пинте? — спросил Уилл, глядя в телефон.
— Еще и половины десятого нет.
— Это значит «да»?
— У меня лекция.
Я подумывал рассказать ему о квиддиче, но быстро отказался от этой идеи. Во-первых, потому что Уилл наверняка начал бы издеваться. А во-вторых, потому что я так толком и не понял, что произошло у них с Фиби. Они точно не вместе, ибо за последние недели Уилл на моих глазах встречался с кучей девчонок. Но я все еще переживал, как он отреагирует, если узнает, что Фиби мне нравится. И гадал, что она думает о нем.
Его телефон пискнул, и Уилл сунул мне его под нос:
— Черт, мужик. Вот это красотка. Молодчага, Джорди Эл.
Я глянул на фотографию и понял, что сейчас самое время поговорить о Стене позора. О том, какая, по-моему, это гадость.
Я изо всех сил изображал непринужденность.
— Кстати, я вроде тебе не рассказывал. Я тут тусил недавно, и одна девчонка упомянула Стену позора. Мол, ходят слухи…
Уилл поджал губы:
— Ты же не трепался?
— Нет.
Он тут же расслабился и улыбнулся, отчего я почувствовал себя мерзким соучастником. Словно солгал из-за преданности команде, а не просто ляпнул под давлением стыда и паники.
— Некоторые девицы слишком напрягаются. — Уилл покачал головой. — Ну то есть чего такого? Люди все время друг друга фотают. Это просто шутка.
Я кивнул, хотя на шутку это совсем не походило, и сказал:
— Мне пора.
Я пронесся через весь кампус, надеясь попасть на лекцию пораньше и занять место рядом с Фиби, но в итоге все равно опоздал на пять минут. Я глубоко вздохнул и тихонько толкнул дверь, но, конечно же, она как назло громко заскрипела, и в мою сторону повернулась сотня голов.
— Ага… без этого никогда не обходится, — произнес профессор, прищурившись за стеклами очков. — Что ж, проходите побыстрее.
Было только одно свободное место в середине самого последнего ряда. Я протиснулся, извиняясь перед ворчащими студентами, которым приходилось вставать, и наконец сел, радуясь, что больше не в центре внимания.
А потом заверещал мой телефон.
И ко мне вновь повернулась сотня голов.
— И без этого никогда не обходится, — хмыкнул профессор. — Хотя обычно нас веселят разные люди.
Тихое фырканье переросло во всеобщий смех.
— Итак, — строго сказал профессор, когда я выключил телефон и достал свой экземпляр «Современной романтической поэзии». — Продолжим. В тысяча пятьсот сорок втором году союз Генриха Восьмого с императором Священной Римской империи Карлом Пятым заставляет его вмешаться в Итальянскую войну…
Я перестал копаться в сумке и огляделся, но так и не увидел Фиби. Не увидел вообще ни одного знакомого лица, кроме здоровенного парня из «Игры престолов», который свалил с посвящения в команду. И он точно не ходил ни на одну из лекций по литературе. Сидя сразу на двух местах, он почесывал свою ржавую бороду, а потом посмотрел на мою книгу, потыкал пальцами в телефон и придвинул его ко мне.
«ОШИБСЯ КОМНАТОЙ, ДРУЖИЩЕ».
Пока здоровяк пытался задушить смех, я рухнул лицом на стол.
Через час, когда я уже прилично разбирался во внешней политике Генриха VIII — хотя не представлял, зачем оно мне, — мы с Игропрестольным вышли из аудитории и наконец нормально познакомились. Звали его Эд, и поскольку он жил в Гильдасе, где проходили собрания квиддич-клуба, нам оказалось по пути. Эд был такой здоровенный, что его грязно-блондинистое афро почти скреблось о потолок крытой аллеи.