«Что вы едите?». Если бы не вернувшееся понимание языка, я бы уже решил, что меня увезли в другую страну. Госпиталь действительно весьма высокого уровня… надеюсь, пребывание в нем не влетит мне в копеечку.
— Всё что угодно, — я не стал придумывать никаких изысков. — Я не привередливый.
— Хорошо! — казалось, мою собеседницу это обрадовало. Щелчки, звук двери… и полная тишина.
М-м-м, моя любимая глубокая, густая как джем тишина. И темнота, какую я не видел ещё никогда в жизни… хм, а можно ли увидеть темноту? А, неважно… что-то меня в сон клонит.
Я проснулся от чувства, будто что-то изменилось в моём окружении. Настороженно повернув голову, я напряг все оставшиеся у меня в наличии чувства, чтобы опознать в чём именно дело. В комнате тихо, но всё же как-то менее тихо, чем раньше. Запахи… те же. Кожа саднит. О, я чувствую своё тело! Нет, это позже, просто так я не просыпаюсь.
— Здесь кто-то есть? — неуверенно спросил я и буквально кожей ощутил, что угадал. Блин, если так продолжится, то я начну воображать себя пользующейся эхолокацией летучей мышью.
Странно. Чем дольше я прислушивался, тем больше во мне росли два чувства. Одно уверенно заявляло: «Ты прав и здесь кто-то есть!». Другое не менее уверенно настаивало на том, что мне приглючилось.
— Ну же, в самом деле, — я решил блефовать. — Вы же не пришли просто полюбоваться мной?
— Действительно, — глубокое, чувственное контральто… голос одновременно сильный и в то же время мягкий, как бархат. Когда последний звук растворился в воздухе, моя аудиофильская натура требовала только одного: ещё!
— Тогда… прочтите какое-нибудь стихотворение. Пожалуйста.
— Что?! — в прекрасном голосе прозвучало безмерное удивление. — Зачем?!
— М-м-м… просто так? — я решил, что называть истинную причину будет слишком уж похоже на бессовестный флирт.
— Просто так?! — её голос звучит почти возмущённо, но затем она рассмеялась. — Ты странное создание.
— Не буду спорить с очевидным, но может быть всё-таки стихотворение? — я придаю своей просьбе шутливо-просящие интонации. Раз уж назвали «странным созданием», то надо соответствовать. — Красивое стихотворение для бедного слепого калеки?
— Хорошо-хорошо, — кажется, я её развеселил. — И о чем оно должно быть?
— Неважно, но если можно — подлиннее.
— Что ж, слушай, — в её голосе проскользнули озорные нотки, а затем она начала читать…
О-о-о! Это потрясающее ощущение… Она читает ещё и на другом языке, о чём я и просить не смел, и я будто вновь оказался на первом концерте сезона большого симфонического оркестра, в новой филармонии… по спине мурашки бегут, и от звучания, и от интонаций. Я настолько забалдел, что даже не сразу заметил, когда в комнате снова стало тихо.
— Ух, это было… — я быстро подбираю подходящее слово. — Волнительно. Спасибо. Большое спасибо.
— Ты понял о чём оно? — удивилась моя собеседница.
— Не понял ни слова, — честно признался я.
— Тогда за что ты благодаришь меня? — на этот раз она в недоумении.
— Я получил то, о чём просил, — я улыбнулся, будто наевшийся сметаны кот. — У вас волшебный голос.
— Голос? — кажется, она едва сдерживает смех. — То есть ты попросил меня прочесть стих для того, чтобы просто послушать мой голос?
— Мне сразу понравилось звучание. Я, конечно, понимаю, что это наглость, но может быть… но может быть вы прочтёте мне что-нибудь ещё?
В ответ она расхохоталась, искренне и самозабвенно. Даже её смех звучит приятно, и я ловлю себя на том, что снова улыбаюсь.
— Ты действительно странное создание, — в её голосе всё ещё слышалось эхо смеха. — Возможно, но в другой раз.
— Буду ждать с нетерпением, — кивнул я.
Шум двери, щелчки, шум двери, тишина. Я ещё некоторое время наслаждался отзвуками её визита, прежде, чем простая мысль заставила меня опомниться.
— А зачем она вообще приходила? — пробормотал я себе под нос.
И, стоило мне только оторваться от своих грёз, как тело напомнило о себе. Кожа жжётся и нещадно чешется. Вся левая сторона тела была словно безжалостно искусана комарами пока я спал, но это терпимо, а вот правая рука по локоть зудит невыносимо! Но почесаться нормально я не смог, хоть руки теперь мне и повиновались, но настолько издевательски плохо, что даже чтобы согнуть пальцы мне пришлось прикладывать недюжинные усилия. Естественно, вместо необходимого мне яростного чёса получалось только нежное неуверенное поглаживание, от которого зуд становился ещё хуже. Я со стоном прекратил попытки — хотел как лучше, а получилось как всегда. Теперь ещё и руки словно чугуном налились. Мне нужно отвлечься. Хоть на что-нибудь. На что угодно! О-о-ох, как же зудит-то… А где мой плеер? О не-е-ет! Наверняка, мои вещи где-нибудь ещё! Если после удара молнией от них вообще что-нибудь осталось.