Друг дружку щупать с ног до головы.
Хоть и диктует разум наш. что все же
Еще полезна бдительность, увы!
11
♦
Так
Велика
Гора черновиков,
Бумаги каменеющая масса,
Что, кажется, за несколько веков
Мне разобраться в этом не удастся.
И не отточишь
Никаких лопат,
Чтоб все пласты поднять вот эти снова,
Где происходит медленный распад
Неуловимых элементов слова.
Но
Ведь ничто не сгинет без следа —
Во что-нибудь оно переродится,
И это нечто, скажем кровь-руда,
Не мне, так вам однажды пригодится.
Быть может, все,
О чем ты лишь мечтал,
Сольется в бездне кладовых подземных
В металл, который только бы летал
И для решеток был негож тюремных:
12
В тот матерьял,
Которому дано
Работать не по-прежнему на сжатье,
А лишь на растяженье, чтоб оно
Не превратилось в новое распятье.
Возвел я
Эту гору не один,
И, подымаясь на се обрывы,
В мерпаньи снеговых ее седин
Я различаю многие архивы.
Пусть к ним
За рудокопом рудокоп
Приложат нерастраченную силу —
Напомнит им гора черновиков
Все что угодно, только не могилу.
13
♦
Бывают
Лица мертвенные,
Краска.
Как говорится,
С них давно сбежала.
Так на лице равнины, словно маска.
Снегов непроницаемость лежала.
Вдруг
На столбе
Мембрана задрожала
И началась в эфире свистопляска,
А на лице равнины, словно маска.
Снегов непроницаемость лежала.
О. долго ль будет так?
Не без конца ли?
Ведь не расскажешь, что это такое!
Пахнуло бурей...
А снега мерцали
Обманчивой недвижностью покоя.
Равнина
Будто что-то выжидала,
Как будто бы ничто не волновало.
14
И. наконец,
Завыла.
Зарыдала
Весна, какой еще и не бывало.
Нет,
Не бывали ветры столь жестоки,
И по оврагам, резким, как морщины,
Коричневые бурные потоки,
Вскипая, мчались по щекам равнины.
И это все —
Не что-нибудь иное —
Звалось весною.
Слышите: весною!
Но можно ли, об этом вспоминая.
Назвать весной все это?
Я не знаю.
15
итоги дня
В час ночи
Вес мы на день старше.
Мряк поглощает дым и чад.
С небес не вальсы и не марши.
А лишь рапсодии звучат.
И вдохновенье, торжествуя.
Дойти стремится до вершин,
И зренье через мостовую
Сквозь землю видит на аршин.
Как будто на рентгеноснимке.
Все проступает. Даже те,
Кто носит шапки-невидимки,
Теперь заметны в темноте.
И улицы, чья даль туманна.
Полны машин, полны людей,
И, будто бы фата-моргана,
Всплывают морды лошадей.
Да, с кротостью идут во взорах
Конь за конем, конь за конем.
Вот эти самые, которых
Днем не отыщешь и с огнем.
16
ттшют
ШШШШШШШвШШШШШШШШ
И движутся при лунном свете
У всей вселенной на виду
Огромнейшие фуры эти
На каучуковом ходу.
А в фурах что? Не только тонны
Капусты синей и цветной,
Не только плюшки, и батоны,
И булки выпечки ночной,
Но на центральный склад утиля,
На бесконечный задний двор
Везут ночами в изобильн
Отходы всякие и сор.
За возом воз, обоз громаден,
И прямо диво посмотреть
На то, что за день, только за день
Отжить успело, устареть.
Везут, как трухлые поленья,
Как барахло, как ржавый лом.
Ошибочные представленья
И кучи мнимых аксиом.
О господи, кому их жалко!
Грядущий день, давай пророчь —
Какую кривду примет свалка
Назавтра, в будущую ночь!
Какие тягостные грузы
Мы свалим в кладовую мглы,
Л. .Мартынов
17
Какие разорвутся узы
И перерубятся узлы.
А все, что жить должно на свете.
Чему пропасть не надлежит.
Само вернется на рассвете:
Не выдержит, не улежит!
18
гномы
Нас ссорят гномы.
Много ли гномов?
Гномов великое множество.
Тут и там есть свой гном, но неведомый нам,
И, зная их качественное ничтожество,
Мы гномов не знаем по именам.
В самом деле —
Ссорили нас великаны?
Нет!
Исполины не ссорили нас?
Нет!
Разве могли бы гиганты забраться в тарелки,