О чем гудит ливанский кедр?
Прошел сентябрь, идет октябрь,
Идет октябрь, на бури щедр!
195
ПЕРВЫЙ СНЕГ
Ушел он рано вечером,
Сказал:
— Не жди. Дела...
Шел первый снег.
И улица
Была белым-бела.
В киоске он у девушки
Спросил стакан вина.
«Дела... — твердил он мысленно, —
И не моя вина».
Но позвонил он с площади:
— Ты спишь?
— Нет, я не сплю.
— Не спишь? А что ты делаешь?—■
Ответила:
— Люблю!
...Вернулся поздно утром он,
В двенадцатом часу.
И озирался в комнате.
Как будто бы в лесу.
196
В лесу, где ветви черные
И черные стволы,
И все портьеры черные,
И черные углы,
И кресла черно-бурые.
Толпясь, молчат вокруг...
Она склонила голову,
И он увидел вдруг:
Быть может, и сама еще
Она не хочет знать,
Откуда в теплом золоте
Взялась такая прядь!
Он тронул это милое
Теперь ему навек
И понял,
Чьим он золотом
Платил за свой ночлег.
Она спросила:
— Что это? —
Сказал он:
-— Первый снег!
197
СОН ЖЕНЩИНЫ
Добрая женщина,
Пожилая,
Мне рассказала, что видела сон —
Будто бы с неба спустился, пылая,
Солнечный луч, и попался ей он
В голые руки, и щекотно, колко
Шел сквозь него электрический ток...
Кончик луча она вдела в иголку —
Вздумала вышить какой-то цветок,
Будто из шелка... И тем вышиваньем
Залюбовался весь мир, изумлен.
Женщина, с искренним непониманьем.
Робко спросила: — К чему этот сон?
Я объяснил ей, что сон этот — в руку!
Если уж солнцем пошла вышивать —
Это не склоку сулит и не скуку
И неприятностям тут не бывать.
Это навеяно воздухом вольным!
Ведь не способна ни рваться, ни гнить
Даже в ушке этом тесном игольном
Великолепная светлая нить.
— Будьте, — сказал я, — к удаче готовы!
198
Так не приснится и лучшей швее
В перворазрядном большом ателье.
Женщина робко сказала:
— Да что вы?1
199
МОРОЗ
Мороз был — сорок! Город был как ночью.
Из недр метро, как будто из вулканов.
Людских дыханий вырывались клочья
И исчезали, ввысь бесследно канув.
И все ж на стужу было не похоже:
Никто ничто не проклинал сквозь зубы,
Ни у кого озноб не шел по коже.
Сквозь снежный блеск, бушуя, плыли шубы.
Куда? Конечно, в звонкое от зноя,
Давно уже родившееся где-то
Пшеничное, ржаное и льняное,
Как белый хлопок, взрывчатое лето.
Казалось, это видят даже дети:
С серпом, силком и рыболовной сетью
То лето, величайшее на свете,
В цветы одето посреди столетья!
То лето как великая победа,
И суховеи отошли в преданья,
И пьют росу из тракторного следа
Какие-то крылатые созданья.
200
И неохота ни большим, ни малым
Пренебрегать цветами полевыми,
И зной дневной скреплен закатом алым
С теплейшими ночами грозовыми.
Ведь нет сильнее этого желанья,
Мечта такая — сколько красоты в ней,
Что зимние студеные дыханья
Вернутся в мир в обличье чистых ливней!
Вот что хотелось увидать воочью.
И было надо настоять на этом.
Мороз был — сорок. Город был как ночью,
Как ночью перед ветреным рассветом.
201
БАЛЕРИНА
Ночь шуршит в канаве желтым листом,
Бьет подковой.
Поверяет дворничиху свистом
Участковый.
А девчонка с бантиком над челкой
Тут же вьется,
Меж совком танцует и метелкой
И смеется.
Все ночами участковый видит
В лунном свете:
— Из девчонки толк, наверно, выйдет:
Быть в балете!
Дворничиха несколько надменно
Рассмеялась:
— Ну так что же! Ведь и я на сцену
Собиралась.
— На каком же это основанье?
— Так вот... было.
Только высшего образованья
Не хватило!
202
— Да, конечно... Если уж учиться —
Надо с детства. —
Он уходит. И свистит, как птица,
По соседству.
...Дворничиха выросла в детдоме,
Грубовата.
Дочь родилась в орудийном громе
От солдата.
На войне, уж ясно и понятно,
Убивают.
Этот парень не пришел обратно...
И бывает,
Кое-как метет она дорожки,
Матерится...
А у дочки луч на босоножке
Серебрится.
Ходит баба в час похмелья горький