Была и другая причина для отъезда. Страсть к Аксюте не проходила, а надежды на достижение цели не было. Кирюшкина жена стала известной по городу швеей, в помощи ничьей не нуждалась. Вела Аксюта себя так, что о ней слова плохого никто не мог сказать. И это больше всего бесило Павла; он испытывал яростную ревность к Кириллу, страстно завидовал ему.
«Будем жить далеко отсюда, не стану встречать — забуду», — думал он, когда видел где-нибудь на улице Аксюту.
Решив уехать из Акмолинска, Павел начал исподволь готовиться, еще ничего не говоря жене. Товары продавались за деньги, все имущество Павел хотел обратить в капитал. Перед весной он сам поехал в Петропавловск с расчетом попутно заглянуть в Кокчетав. Городок, как говорили ему, маленький, но стоит между Акмолинском и Петропавловском почти посредине. Если там нет стоящих купцов, он скоро заберет торговлю в свои руки. Можно связаться с каким-нибудь петропавловским купцом, хоть с тем же Савиным. Дурак Аким перешел к Разгуляеву, хотя сам же говорил, что Савин богаче и враждует с тем. У Савина брат ему навредить не может, размышлял он, часами лежа на диване. Перед отъездом Павел намекнул Зине о своем намерении.
— Совсем заели нас с тобой здесь, Зинушка, твои и мои родственники. Нельзя никуда глаз показать. Видно, думают, свет клином сошелся на этом городишке, — обняв жену, говорил он.
Зина, обрадованная лаской мужа, не возражала.
Со своим доверенным Семеном Задириным, которого решил увезти с собой, Павел был откровеннее: он полностью посвятил его в свои планы.
— Пойдут дела хорошо на новом месте — и ты на собственные ноги встанешь, компаньоном моим в будущем можешь стать, — говорил он ему.
У Задирина голова закружилась от радости, собственное дело показалось совсем близким. С этой поры он стал преданным помощником хозяина, не за страх, а за совесть следил за продавцами, сберегая каждую копейку.
Уезжая, Павел поручил ему подыскать подходящего покупателя на дом и лавку, не возбуждая толков.
Кокчетавская казачья станица была основана в тысяча восемьсот двадцать четвертом году. Около станицы выросло поселение из русских переселенцев, и через шестьдесят лет появился в Степном крае новый город — Кокчетав. Станичной частью его по-старому управлял атаман, подчинявшийся войсковому, а городской — управа.
Не являясь торговым центром и не имея промышленности, кроме мелких кустарных промыслов, город рос медленно.
…Мурашеву Павлу, заехавшему в Кокчетав по пути к Петропавловску, город понравился. Чистенький, уютный, весь заросший зеленью, с широкими, прямыми улицами, упиравшимися в сопки, густо поросшие лесом, с примыкавшим к городу с северо-восточной стороны длинным, глубоким озером, маленький Кокчетав был красивее Акмолинска и Петропавловска. В нем имелись три школы, две больницы, военный лазарет Сибирского казачьего войска, две церкви и народный дом, выстроенный в бытность в Кокчетавской станице воинского начальника Владимира Яковлевича Куйбышева. Купеческий магазин был один и то не из богатых.
Походив по городку, потолковав с местными жителями, Павел решил переехать в Кокчетав. Он подыскал подрядчика и поручил ему строить шестистенный дом с полуподвалом, магазин и склад.
— Лес, камень рядом, за деньгами остановки нет — через пару месяцев сможет переезжать на новоселье, ваше степенство, — говорил разбитной подрядчик, сверкая белыми зубами.
— Обратно поеду — загляну. Постараешься — за магарычом дело не станет, — важно ответил Павел. Здесь он будет первым…
В Петропавловске Мурашев сразу же отправился в контору купца Савина, Митька провел его в кабинет, где восседал сейчас Никита Семенович; Савин уехал сначала отдыхать к родным, а затем — в Москву и пока еще не назначил срока возвращения.
Узнав, что перед ним Павел Петрович Мурашев — компаньон миллионера Самонова, как он думал, Дорофеев принял гостя любезно и угостил не хуже Савина.
Никита Семенович, став компаньоном бывшего своего хозяина, не раз ругал себя, что подсунул Разгуляеву компанию «Самонов — Мурашевы».
Закончив традиционное в этом кабинете чаепитие с коньяком, собеседники начали прощупывать настроение друг друга.
— Сидор Карпыч, после своего несчастья, сам пригласил меня в компаньоны. Трудненько одному справляться, дело велико, — говорил Никита Семенович, а Павел понимал его слова так:
«Пока хозяин миллионов вернется — сам стану миллионщиком, тогда и отделиться можно», — и сам вслух говорил:
— Конечно, не легко за других работать: еще не угодишь и компания поломается, вон как у нас. Сколь лет все на себе тянул, а как Акиму Разгуляев дряни подсунул да убыток понесли, так я же и виноват стал. Вышел теперь из компании, хочу в Кокчетав переехать. Оттуда и до Петропавловска и до Акмолинска — рукой достать, можно выгодно большие дела вести, особенно коль здесь друзей найду.