— Свой, Степаныч, открой!
Калитка открылась, и выглянул Мезин. Он выжидающе посмотрел на Кирилла.
— Привет от Палыча, помнишь? — произнес Кирилл заученные слова и добавил: — Из Родионовки я…
Глаза Степаныча засветились радостью.
— Как же, помню, — ответил он и, схватив неожиданного гостя за руку, потянул в калитку.
Войдя вслед за хозяином в комнату, Кирилл, внимательно осмотревшись, улыбнулся. Ему показалось, что он уже был здесь не раз. «Все так, как Палыч описывал», — подумал парень. Степаныч вышел, и тотчас же послышался его голос за стеной:
— Мать, что есть в печи, то на стол мечи! Дорогой гость приехал…
— Ну, рассказывай, друг, как там Палыч, — спрашивал он, возвратись и присаживаясь рядом с Кириллом. — Как звать-то тебя?
Кирилл дословно передал все, что велел Федор, и смолк.
Хозяйка позвала за стол. После сытного обеда Степаныч увел молодого гостя обратно в ту же комнату.
— Теперь, Кирюша, начни с того, как Федор Палыч приехал в Родионовку. В письмах-то не все можно было понять. Поподробнее про всех расскажи, — попросил он.
Молодой парень вначале смущался, говорил отрывисто, подталкиваемый вопросами. Степаныча интересовали не только друзья Карпова, но и его противники.
Постепенно освоившись, он после ужина уже сам с увлечением рассказывал, как Палыч помог ему хозяином стать, о первом сходе, беседах мужиков вечерами возле Карповых, о всех кружковцах, Мамеде, кознях Мурашева. Так разошелся, что даже про свою любовь к Аксюте подробно поведал Степанычу.
— Значит, зятем Палычу будешь, парень, — ласково промолвил Степаныч. — Хорошая у него дочка…
Петухи пропели, а беседа все продолжалась. Уже около часа было, когда хозяин предложил:
— Ну, теперь ложись спи. Завтрашний день пробудешь у меня. Болтаться тебе по городу не следует, еще со своими возчиками встретишься. Дам тебе книжечку, читай да понимай. А вечером придут товарищи, о которых тебе Палыч говорил, они на все твои вопросы ответят.
Когда Кирилл проснулся, Мезина уже не было. Возле кровати на тумбочке лежала тоненькая книжечка. Он развернул ее и прочитал: «Некрасов. „Кому на Руси жить хорошо“».
— Умывайся, да завтракать будешь, — сказала Феона Семеновна, чуть приоткрыв дверь.
Кирилл вскочил. И правда, что же это он? Не умывшись, за книжку схватился.
Позавтракав, Кирюшка вновь уткнулся в поэму. Читал он медленно, часто останавливаясь и перечитывая понравившиеся ему места по нескольку раз подряд.
прочитал Кирилл и глубоко задумался. Ему не сразу ясно стало, почему эти слова так взволновали его. После долгого размышления прошептал:
— По-разному гневаются они, крестьяне-то. Взять меня иль дядю Кондрата…
Читая про Ермила Гирина, он с волнением подумал: «Ну точь-в-точь наш Палыч! За то Мурашев и хочет упечь его в тюрьму…»
Но особенно потряс Кирилла образ богатыря Савелия. Кирюша несколько раз перечитал эти строфы и, размахивая книжкой, принялся ходить по комнате. «А кабы мне такое, вынес бы я?» — думал он. За этими размышлениями и застали его Степаныч, Федулов, Алексей и Потапов.
— Вот кабы такую книжечку достать для Аксюты, это был бы подарок, — сказал он, как только Мезин вошел в комнату, взмахнув раскрытой книжкой.
— Видали? — засмеялся Степаныч. — Зять под стать тестю! Это жених Аксюты Карповой.
Алексей пристально посмотрел на Кирилла и отвернулся к Григорию, будто желая что-то спросить, но ничего не сказал.
Степаныч передал уже друзьям все, что слышал от Железнова, и Федулов разговаривал с парнем как со старым знакомым, незаметно изучая помощника Федора. Потом стал сам рассказывать последние новости — о стачках в России, о волнениях среди крестьян, о восстании на броненосце «Потемкине»…
— Богатырь Савелий не хочет больше терпеть такое положение, — взяв из рук Кирилла книжку, сказал Алексей и прочитал:
— Запомнил, Кирюша, эти слова? — спросил он.
— Запомнил много, но не все, — с откровенным сожалением ответил парень и потянулся за книгой. — Много тут о нас сказано…
— Да ваш Мурашев и другие — те же господа, — подтвердил Григорий.
— Полсела у них в кабале, а кабы не Палыч, так и все село было бы, — взволнованно промолвил Кирилл.