В ночь с 11 на 12 апреля мы не спали. В 3 часа начались заключительные проверки всех систем корабля. Одна за другой подаются команды. Еще раз электрики и радисты, управленцы и двигателисты проверяют свои «хозяйства». Все приборы, все механизмы, словно понимая, для чего они предназначены, работают безотказно. Каждый новый доклад усиливает уверенность в том, что все будет в порядке.
В 5 часов 30 минут должны проснуться Юрий Алексеевич и Герман Степанович и после обычных утренних процедур начать одеваться.
Смотрю на часы. Вот-вот должна появиться машина с медиками. Они привезут «космический гастроном» — тубы и пакеты с космической пищей. Действительно, через полминуты на сереющей в рассвете ленте дороги появляются фары. «Газик» подкатывает к подножию ракеты. Зашумел лифт, хлопнула его дверца, и улыбающийся медик появляется на площадке. В руках у него коробки с припасами.
Укладка заняла несколько минут. Все в порядке.
Это последняя операция перед посадкой космонавта. Теперь можно немного и отдохнуть.
С верхнего мостика стартового устройства прекрасно видна степь. Половина шестого. На востоке небо начинает алеть. Три-четыре облачка неподвижно висят нежно-розовыми комками. Предрассветный ветерок достаточно настойчиво залезает под куртку. Хорошо! Тишина, небо и степь! И вот в этой беспредельной степи люди создали космодром. Он ворвался в степной пейзаж контурами зданий, стартовой установкой, разрезал степь лентами асфальта и железных дорог, пересек степь мачтами электропередачи (а на них — орлиные гнезда), перепутал небо антеннами. И все-таки степь живет. Живет своим воздухом, ароматом, светом…
Показалась золотая слепящая горбушка солнца. Ветерок дунул резче, словно разбуженный рассветом. Солнце с востока приветствовало «Восток», и он, зарумянившийся от этого приветствия, заиграл зайчиками полированной фольги.
Корабль и мир ждали первого человека, того, кому поручено стать Колумбом космических далей.
Несколько лет спустя мне попалась маленькая книжечка стихов Ивана Мирошникова. Вот что было написано в ней о космонавтах:
Внизу, подо мною, еще несколько этажей — это площадки обслуживания, с которых идет заправка топливом ракеты-носителя.
В самом низу, на земле, ходят люди, с этой высоты они кажутся маленькими. Пытаюсь разглядеть где кто. Вот, вижу, от небольшой группы отделилась приземистая фигура Сергея Павловича. Прикрыв глаза козырьком руки, смотрит наверх. Машет.
Я спускаюсь. Королев внешне спокоен. Уставшее лицо. Уставшие глаза.
— Ну как дела, старик?
— Все в порядке, Сергей Павлович. Ждем.
— Знаю, что все в порядке. Я, пожалуй, поеду туда, к ребятам, посмотрю, как у них подготовка идет.
Сергей Павлович пошел к своей машине. Чувствовалось, что он волнуется, сильно волнуется, и ему нужно чем-то занять эту паузу, а занять лучше всего делом.
Автобус с космонавтами должен прибыть лишь через час. Делать пока было нечего. Я медленно пошел по «козырьку» (так называется основание стартового устройства) вокруг ракеты.
Хороша наша машина! Что-то в ней и грандиозное, и вместе с тем легкое, изящное.
Подошел один из наших испытателей.
— Что, хороша?
— Хороша, Святослав, очень хороша!
— Пройдемся немного, пока Юрий Алексеевич не приехал.
Мы спустились с «козырька» и по дороге, кольцом охватывающей стартовое устройство, пошли вокруг ракеты. Говорить ни о чем не хотелось. Каждый думал о своем. Вот она, здесь, наша ракета, ждет старта. А на Земле? Сколько призванных обслуживать полет людей по всей стране сейчас тоже ждет?!
Ждут радисты на специальных измерительных пунктах, еще и еще раз проверяя антенны, передатчики и приемники; ждут те, кому надлежит разговаривать с человеком в космосе, еще и еще раз проверяя аппаратуру на радиоцентрах;
ждут летчики поисковых групп в районе приземления, еще и еще раз проверяя моторы самолетов и вертолетов;
ждут те, кому надлежит определять параметры орбиты, еще и еще раз проверяя сложнейшие электронно-вычислительные машины в координационно-вычислительном центре;
ждут люди в Москве и в Ленинграде, в Крыму и на Кавказе, в Средней Азии, Сибири, на Дальнем Востоке.
Ждут!
Сколько народу, сколько сердец стучит тревожно.
Сколько труда вложено в осуществление мечты. А мечта — вот она! Здесь, рядом…
Мы не заметили, как обошли ракету кругом.
— Ну, Святослав, давай поднимемся еще разок, посмотрим, как там дела.
Минута на лифте — и мы на верхнем мостике. Люк в корабле прикрыт легкой предохранительной крышкой. Ребята, облокотившись на перила, смотрят вниз, туда, откуда должен появиться автобус.
Ждут…
Подошли машины с членами Государственной комиссии. Вернулся Сергей Павлович. Вот он стоит в группе и о чем-то рассказывает. Через несколько минут должен подойти автобус. И действительно, точно по графику он появляется из-за поворота бетонки.
Я опять спускаюсь.
Автобус подошел почти к самой ракете. Из передней двери в ярко-оранжевом скафандре показывается Юрий Гагарин, сопровождающие его медики и конструкторы скафандра.
Юрий Алексеевич подходит к группе руководителей и, поднеся руку к гермошлему, докладывает:
— Товарищ председатель Государственной комиссии, летчик-космонавт старший лейтенант Гагарин к полету на первом в мире космическом корабле-спутнике «Восток» готов!
Они обнимаются по-мужски крепко-крепко. Потом с Сергеем Павловичем, Николаем Петровичем Каманиным.
Сергей Павлович глядит на Юрия Алексеевича добрыми, теплыми лучистыми глазами. Отец, провожающий в трудный и опасный путь своего сына и ни взглядом, ни словом не открывающий свое волнение и тревогу.
— Ну, Юрий Алексеевич, пора. Нужно садиться!
Обнялись последний раз.
Юрий Алексеевич отошел от провожающих. Поднялся на пятнадцать ступеней лестницы, к дверке лифта. Рядом с нами Федор Анатольевич.
Здесь, на площадке, Юрий Алексеевич задержался, повернулся к провожающим, поднял в приветствии руки. До свидания, Земля, до свидания, друзья!
И вот мы в кабине лифта. Две-три минуты подъема — и верхняя площадка. Прямо в лицо — яркий свет ламп: уже и сюда успели проникнуть кинооператоры! Снимают, снимают все, знают, конечно, что снять нужно как можно больше. Ведь дубля не сделаешь: такое не повторяется.
Подходим к люку корабля. Юрий осматривается.
— Ну как? — с улыбкой спрашивает он.
— Все в порядке, «перьвый» сорт, как С. П. скажет, — отвечает ему Володя Мороз.
— Раз так, садимся.
Федор Анатольевич помогает Гагарину подняться, закинуть ноги за обрез люка и лечь в кресло. Так, все в порядке.
Отхожу немного в сторону, чтоб не мешать Федору Анатольевичу колдовать с привязной системой и проверкой кресла.
Сейчас Гагарин начнет проверку систем кабины, включит радиосвязь.
И действительно, почти тотчас же слышу из люка его голос:
— Как слышите меня? Вас слышу хорошо. Вас понял: приступить к проверке скафандра.
Его руки почти автоматически делают все, что нужно. Проверена система вентиляции. И тут же спокойный доклад:
— Проверку скафандра закончил.