— еще раз такое увижу — выгоню. — И перевела взгляд на полы. — Солому — вымести. Плиты — вычистить до блеска. Сегодня все обходятся без обеда. Одним ужином. На ужин сваришь кашу с мясом. В большом количестве. Обойдемся без перемен блюд и разносолов. Теперь вы две. Берете свое оружие — ведра и тряпки и идете со мной. Будете мыть комнаты. И начнете с моей. Еще раз вымоете все, что не домыли вчера. Я видела, кто из вас ленился! Мужчины… один, вот ты, идешь с нами. А ты — приставлен к колодцу. Таскаешь воду, сколько и кому потребуется. Греть ее будете на кухне, в самом большом котле.
— Дрова, — вякнула кухарка.
— Сама и принесешь, — припечатала Аля. — Невелика ноша. А не сделаешь — готовься убраться отсюда завтра же.
— Госпожа, — подал голосок управляющий. До сих пор он сидел тихо, но когда задели его жену, душа поэта не выдержала. — Ваш супруг на время отсутствия…
Аля развернулась к нему. С ее размерами выглядело это весьма внушительно.
— я разрешала меня перебивать?
Голос прошуршал, как змеиный хвост по листьям. Щас как цапну, команда медиков с литром противозмеиной сыворотки не откачает!!!
— Вы, господин управляющий, мне еще дадите подробные объяснения, как поместье дошло до жизни такой. Я, видимо, слишком много вам позволила. А мой супруг не может вас постоянно контролировать. Поэтому идите-ка сейчас в кабинет и приготовьте мне ВСЕ отчеты за последний год. Что куплено, что продано, сколько чего поступило и откуда. Вечером я жду вас у себя в кабинете. Вопросы есть?
Управляющий судорожно сглотнул, но промолчал. И правильно. Вздумай он вякнуть хоть слово поперек, Аля бы точно его чем-нибудь навернула. Не из вредности. Из принципа.
Она здесь главная. И ее слово — закон. А любой, кто будет против, или станет вслух сомневаться, получит по рогам. Мгновенно.
Так что управляющий правильно промолчал.
Есть, есть у воров какой-то инстинкт самосохранения.
А Аля задумалась над серьезной проблемой.
Она ведь многого не знает. Цен на товары. Зарплат слугам. Да вообще почти ничего. И Марта тут не подмога. Она добрая, уютная… но она всю жизнь при Лилиан. Не прислуга. Член семьи. Своей — и то не завела. Поэтому…
— Нянюшка, милая, а есть у нас в деревне те, кто… как бы сказать… не обязательно из крестьян?
Марта потерла лоб и сообщила, что вот, хорошая женщина, вдова Эмма Матти. Вдова бывшего управляющего. Вроде как городская, жизнь повидала…
И Аля хищно потерла ладошки.
Это было то, что нужно.
Если женщина была женой управляющего, дурой она быть не может. Или может? Судить об этом рано. Для начала надо бы с ней поговорить.
— Нянюшка, а как бы ее сюда пригласить?
Марта подумала и предложила съездить в деревню.
Аля тоже подумала. И решила — не переломится.
— Нянюшка, уборка прекрасно пойдет и без нас. А мы с тобой пока съездим в деревню. К этой самой вдове Матти. Ага?
— Да, Лилюшка, да как же… — привычно заохала Марта.
Аля оборвала ее одним движением поднятой вверх ладони.
— Надо. Едем.
— Тогда я прикажу заложить карету?
Марта вышла. А Аля еще раз обвела взглядом слуг. Построить их по всем правилам еще раз?
Обязательно!
— если кто наивно думает, что я вернусь и все забуду, и можно разгильдяйствовать, пока меня нет — срочно передумайте. Выгоню без выходного пособия. — И поняв, что употребляет слишком сложные слова, добавила — На конюшне запорю! Убью лентяев!!! Ясно!?
Рык вышел истинно командирский. Прапорщик Свириденко рыдал бы горючими слезами умиления. А Аля ухмылялась про себя.
Я вас тут научу сапоги чистить с вечера и утром надевать на свежую голову… раздяи…
Самое главное, что никто, вообще никто не нашел ничего странного в ее поведении.
Аля улыбалась. И вспоминала маму, которая была мудрой женщиной. В том числе часто говорила так: « дорогу закрывают стереотипы».
Аля сначала не понимала. А потом спросила. Она как сейчас вспоминала тот разговор. Они на кухне, пекут вкуснющий торт-муравейник — и болтают ни о чем. Аля режет тесто, а мама запихивает противень в духовку.
— Мам, а почему ты так относишься к тете Кате?
Катерина Петровна — соседка. Мама всегда рада ее видеть, но почему-то у Али остается впечатление, что с теть Катей разговаривают, как и с ней самой. Как с ребенком.
— Потому что она зашоренная.
Мама запихивает противень и проверяет сгущенку. Банка варится.
— Катя хороший человек, но она не видит того, что выходит за пределы ее жизненного опыта.
— Это как?
— Вот так. Она привыкла к миру вокруг. Если ты девочка, то в юбке. Если мальчик — то военный. Если генерал — то всегда прав.
— а разве не так?
— Алечка, Аленький мой, запомни. Если ты говоришь — так должно быть — ты перекрываешь себе все остальные варианты. Вот смотри. Идет по улице мужчина в юбке. Что ты подумаешь?
— Что он дурак.
— Вот. А он может быть шотландцем. Может сбежать от любовницы. Может у него украли все штаны и он был вынужден ее одеть. Или он актер и бежит на спектакль… понимаешь?
— Да. Я назвала один вариант.
— А их миллионы. У тети Кати он тоже только один. Не уподобляйся ей, хорошо?
— постараюсь.
А вечером мама приносит книгу про Шерлока Холмса. И Аля буквально проглатывает ее от корки до корки. Но почему-то ей хочется стать не сыщиком, нет. А доктором.
А мама добивает:
— Хороший врач должен предусмотреть ВСЕ варианты. Вообще все. А не только самый вероятный. И не быть зашоренным.
Аля запоминает это. Накрепко.
— Госпожа?
И Аля обнаруживает, что стоит на чертовой средневековой кухне и улыбается. А служанки почему-то не шустрят с уборкой.
Марта трогает ее за локоть…
Девушка еще раз рявкает в том смысле, что заставит всех языком пол вылизывать — и выходит. К крыльцу.
Там уже стоит поросячье-розовая карета. С золотом, козе понятно. Что она из себя представляет?
Да четырехугольник. Правильный. Квадрат на колесах. Про рессоры умолчим, чтобы враги не узнали. Окна задернуты занавесками и затянуты чем-то вроде пергамента. Ну да. Стекол почти нет, кто ж их на карету переводить будет?
Четыре лошади выглядят настолько усталыми, что Але их от души жалко. Лошадей она любила. И сейчас профессионально могла осмотреть каждую.
Что и сделала.
Упс!
Как интересно.
— Почему лошадь до сих пор не подковали?
Две лошади оказываются без одной подковы, у третьей язва на шее… четвертая дышит с хрипом и явно простужена.
Конюх, он же кучер, что-то мямлит про неудачи в жизни и плохие погодные условия. Аля меряет его железным взглядом.
— Где ближайший кузнец?
Выясняется, что ближайший кузнец есть в деревне. Ибо сдался он в замке. Шум, гам, железяки разные…
Что ж.
Заодно надо бы и травок прикупить — на припарки и отвары.
Интересно, есть здесь знахарки в округе?
Аля вздыхает — и пытается залезть в экипаж.
И тут ее настигает первый подвох.
Ступеньки не предусмотрены, а сама она ногу задрать не может. Не та пока еще растяжка. Колеса-то здоровые, ей до бедра. На помощь приходит Марта, подставляя скамеечку. И Аля утрамбовывает тушку в карету, едва не оставляя на дверце платье.
Нет, надо худеть…
Марта хочет сесть рядом с кучером. Но Аля решительно машет ей рукой — мол, в карету.
Служанка повинуется и не решается сесть на грязно-розовое, с золотом, бархатное сиденье.
Аля усаживает ее силой.
— нянюшка, прекрати.
— Да мне не пристало…
— Ближе тебя у меня человека нет. И тебе не пристало? Глупости!