- А если я сын от другого мужчины? Вы бы и в таком случае продолжили бы её оправдывать? - горящие взгляды их темных глаз пересеклись, и Анри спешно отстранился, глядя всё ещё вызывающе, - Неужели правда настолько неприглядна, что вы предпочитаете замалчивать её? Не верится, что вы все лгали мне столько лет и терпели меня только по необходимости... Ну, разумеется - зачем вам дитя порока, когда у вас есть ваш любимец Алишер?
- Да, что ты говоришь такое, сын? - Джон успел задержать его за руку, - Кто смог так тебе промыть мозги, что ты не желаешь слушать собственных родителей? Хотелось бы услышать его имя.
- Уж он-то оказался почестнее той, кому я беззаветно верил и кем восхищался. Вы же настолько слепы в своей любви. Но, я теперь прозрел. Если бы можно было - хотел бы я иметь матерью другую, более достойную, женщину.
- Ни звука больше, Анри! - женщина приложила ладонь к его губам, а по щекам её стекали слезы, - За такие речи мироздание накажет тебя, а мне этого не вынести...
- Как вы могли предать нас? Лгали не только мне, но и всем, и прежде всего - тому, кто безумно в вас влюблен, - юноша отступил, отчаянно, замотав головой, - Больно... Мне так больно...
- Анри, успокойся, выслушай, наконец, - рука отца легла на его плечо, - В таком состоянии ты не можешь адекватно воспринимать мои слова.
- Что это?! - в глазах парня отразился нескрываемый ужас и отвращение, когда его пальцы начали принимать вид крючковатой лапы с длинными загнутыми когтями, покрытой чешуей, а зрачки его глаз стали вертикальными, - Что со мной происходит? Нет! Я не хочу! Кто-нибудь, помогите мне! - лицо его вытянулось, приобретая черты драконьей головы, на золотистой чешуе которой блестели ещё не высохшие слезы, а вместо речи выходил лишь рык.
Несколько раз мотнув головой, он изверг и пасти жаркое пламя и, расправив огромные крылья, метнулся в сторону окна, и прежде чем, родители смогли его остановить - выбив стекло вместе с оконной рамой, взвился высоко в небо, пока не исчез из вида маленькой, сверкающей в закатном свете, точкой.
- Анри! - Маргарита остановилась у естественной преграды в виде балконных перил, - Вернись, ты слышишь? Сынок, ну, что же ты... - молодая женщина бессильно опустилась на пол, всё ещё продолжая держаться руками за ажурные перила, - Неужели, вся наша любовь не смогла отвратить страшное пророчество?
- Ну, я этого так не оставлю, - возмущенно бросил Джон, помогая Маргарите подняться, что оказалось весьма затруднительно на слабых и затекших ногах, плохо видящую переполненными слезами глазами, - Ни кому не позволено управлять нашим сыном точно куклой-марионеткой, - и снова он видит её заплаканное лицо, рождающее в нем только одно желание - утешить и согреть, - Всё-всё, полно плакать. Ты, вон, вся уже дрожишь, - он приглаживал её растрепанные волосы, зная, что это её успокаивает.
- Это я виновата, я... Я всегда так баловала его, позволяя ему слишком много. Жан, прошу тебя - найди его, верни Анри, пока мальчик не совершил непоправимого, навлекая проклятие на свою голову... - она вцепилась пальцами в его руку, не сводя блестящих от влаги глаз, с его сурового и озабоченного лица.
- Всё в порядке, Ваша милость? - на пороге появился отряд стражников, возглавляемый генералом Агни, - Мы услышали звон разбитого стекла.
- Генерал, соберите лучших людей, - жестом Джон приветствовал его и сразу же отдал распоряжение, - Мы отправляемся в горы на поиски молодого господина Анри, - Агни коротко отсалютовал и направился собирать людей, столкнувшись в дверях с уже спешившими к ним друзьям.
- Марго, ну успокойся, - приговаривала златовласая, провожая Маргариту в покои и помогая ей переодеться, - Ну, что он снова натворил, что так расстроил тебя? Всё будет хорошо, а этот мальчишка ещё будет просить у тебя прощения, - а она всё не переставала беззвучно плакать, это настолько подкосило её, что как бы не хотелось ей самой отправиться за сыном, она была слишком слаба, чтобы подняться с постели...
И снова - кроваво-алые вспышки видений, от которых холодеет всё внутри:
Небо было серым и тусклым. Морозный холод пробирал сквозь тонкую сорочку, остужая воспаленные ссадины на руках и ногах...
Мягкие белые резные снежинки тихо оседали на замерзшее лицо, потрескавшиеся губы и дрожащие ресницы.
С первым ударом гвоздь начал входить в ладонь, и по телу прошла огненная вспышка боли, а по руке стекала тонкая струйка теплой красной крови, оставляя пятна на белой сорочке и припорошенной снегом земле. Но слезы, что стекали сейчас по щекам - были не от физической боли, а от горечи самого большого поражения в её жизни - она не смогла отвоевать единственного сына у сил зла. И она готова быть ещё сто раз распятой, только бы знать, что на его голову не падет гнев Мироздания. Она перевела взгляд в сторону и встретилась глазами с тем, перед кем ей было особенно стыдно, кто согласился до конца разделить с ней сей крест - в прямом и переносном смысле.
- Жан, прости... Я виновата... - она не смогла более смотреть на его страдания, забывая о собственных, - Я не уберегла его... И не смогла уберечь тебя... Из меня не вышло достойной матери и достойной княгини, - она что силы зажмурилась и закусила губу, когда новый удар, казалось, высек искры из её глаз, но сейчас это волновало её меньше всего.
- Марго, не надо... - и Джон понимал, что ни какими словами не сможет утешить её, только молиться вместе с ней за судьбу сына и поддержать своим подбадривающим взглядом, в который раз поражаясь, откуда в этой хрупкой женщине такая сила духа, - Ты поступила, как подсказывало тебе материнское сердце, и я ни в чем тебя не виню. Я виноват не меньше тебя - баловать своих детей свойственно матерям, это я не проявил мужской твердости - на мне лежит ответственность за то, каким стал Анри, - и только сведенные его брови свидетельствовали о подавлении боли, когда забивали гвоздь во вторую его ладонь.
- Приказываю прекратить это варварство! - это был голос Анри, и - последнее, что услышала Маргарита, прежде чем закрыть глаза, уже не надеясь отрыть их вновь...
- Марго, что с тобой? - златовласая протянула ей носовой платок, - Что происходит? Можешь говорить? - но Маргарита только всхлипнула и высморкалась, - Скажи хоть что-нибудь, - Даниэлла сзади обняла подругу за плечи, а маленькая Аделька забралась Маргарите на колени.
- Я больше не хочу! Не могу больше! - повторяла она между судорожными глотками воды и воздуха, - Не хочу ни каких больше видений - я не выдержу!
- Ну-ну, маленькая моя, - успокаивал её Джон, поглаживая по голове, пока остальные окружили лавочку, с опаской смотря на них, - Что тебя так напугало? Что ты увидела?
- Я... не... - девушка сидела, вцепившись в бутылку, опустила голову отчаянно замотав ею, стараясь избавиться от остатков этих гнетущих образов, - это так страшно... Ну, почему, почему мы на можем просто спокойно жить, как все остальные люди?
- Потому, что мы не такие, как все - мы не остальные, - Марк присел рядом с ней с другой стороны, поддерживая своим спокойным взглядом серых глаз, которые в свете ясного неба приобретали яркий серо-голубой оттенок, - Выпей ещё воды и расскажи нам, что ты видела.
- Это было... - она пристально посмотрела на стоявших рядом друзей, - То, о чем говорил Нострадамус, кошмар на яву... Жан, скажи, в моих видениях ведь имеется смысл - видеть будущее, чтобы иметь возможность исправить его? Что же тогда мы можем сделать? - темные глаза мужа потеплели: