Поэтому Болан вовсе не удивился, когда увидел, что лейтенант Томпсон готов перейти на другую сторону. Тем более, что Болан предложил ему это в весьма убедительной форме:
— Мне совершенно наплевать, умрешь ты своей смертью или подохнешь, как собака с пулей в башке. У меня нет никакого уважения ни к тебе, ни к твоей жизни, поскольку для тебя нет ничего святого. Я без малейшего сожаления всадил бы тебе пулю промеж глаз, а затем сбросил бы твой вонючий труп с вертолета. Во всем этом деле есть лишь одно «но»: мне нужна твоя помощь. Думаю, ты способен помочь и сделаешь это. Лишь по этой причине ты все еще жив. Ты — первый мой пленник за весь день. Я захватил тебя, поскольку ты занимал достаточно близкое положение к верхушке, так что не сомневаюсь: ты должен располагать некоторыми сведениями, которые могут меня заинтересовать. Но у меня нет ни времени, ни терпения выуживать их из тебя силой. В любом случае я не люблю терзать плоть, живую или мертвую. Поэтому я предлагаю тебе сделку, ставка в которой — твоя жизнь. Решай сам. Никто тебя не заставляет. Но я не хочу, чтобы ты питал какие-то иллюзии. Нужно, чтобы ты знал: выбирать придется между верной смертью и ничтожным шансом выжить. Этот шанс я тебе даю. Итак, решай! Ситуация проста: ты останешься со мной до конца сражения. Если победит Хэрлсон, ты умрешь. Если же победа улыбнется мне, ты будешь жить, вернее, я тебя не убью. Впрочем, это и без того ясно. Короче, если ты хочешь сохранить себе жизнь, нужно остановить Хэрлсона; а поскольку ты не в силах сделать это в одиночку, твой единственный шанс — это помочь мне. И моли Бога, чтобы я победил. Теперь, мой друг, я достану ствол пистолета из твоего рта, но на 30 секунд, не больше. Если ты будешь говорить разумно, все о'кей. Я оставлю тебя в покое, и мы отправляемся на войну с Хэрлсоном. Если же ты попытаешься вилять, я засовываю пистолет обратно и нажимаю на курок. По твоим глазам вижу, что ты меня понял. Итак, для решения у тебя 30 секунд.
Разумеется, Томпсон вовсе не нуждался в таком большом промежутке времени. Свое решение он принял задолго до того, как дуло пистолета 45-го калибра освободило его язык. Тем не менее, ему понадобилось две-три секунды, чтобы проглотить слюну и заговорить внятно. В его ответе не было и тени сомнения:
— Который сейчас час?
— Без пяти минут пять. Может быть, у тебя свидание?
— Отвлекающий маневр назначен на пять часов. Его нужно предотвратить в первую очередь.
— Какой вид маневра?
— Паралитический газ. Чтобы объявить состояние полной боевой готовности. По метеосводкам мы предусматривали, что газ со скоростью около 15 километров в час распространится на северо-восток, со стороны большой равнины, зона поражения находится в 300 метрах от нее.
— Как это должно произойти?
— Мы взяли под контроль полигон N 3 — сегодня утром, в 9 часов. Разумеется, бесшумно. Газ хранился в контейнерах с прозрачными крышками, чтобы шишки из НАТО могли увидеть, на что он похож. Мы добавили туда катализатор и начинили снаряд, один из наиболее современных. Снаряд подготовлен для демонстрационной стрельбы в пятницу утром. Но, по случайности, он окажется в той серии, которую предстоит расстрелять сегодня в пять часов вечера.
— А как же гражданское население? — тревожно осведомился Гримальди.
— Намеченная цель расположена не очень далеко, — быстро ответил Томпсон. — Птичка должна пролететь немного к северу от Туларозы, всего в 30 километрах от закрытой зоны. По нашим подсчетам, шансы на заражение гражданского сектора составляют менее одного процента.
— А как бы вам понравился этот один процент, если бы в Аламогордо жили ваша жена и дети?
— Метеосводка...
— И ты еще говоришь о метеосводке! — с отвращением воскликнул пилот.
— Ладно, — сказал Болан, — стало быть, мы имеем отвлекающий маневр, предусмотренный на пять часов. А затем?
Томпсон продолжил, обращаясь скорее к Гримальди:
— Горы остановят распространение газа. В любом случае его действие закончится намного раньше, чем он достигнет зоны проживания гражданского населения. Мы всего лишь хотели посеять панику на территории базы.
— Что дальше? — настаивал Болан.
— Вот уже неделю мы играем в улитку и ее раковину. Девяносто процентов вооружения, присланного сюда для показа руководителям НАТО, было разобрано на составные части и упаковано в контейнеры.
— Куда вы намеревались их отправить?
— В пять часов в Холломан должен быть направлен конвой — по причине объявления полной боевой готовности. Там немало больших транспортных самолетов, а все члены экипажей — наши люди. Они ждут лишь сигнала и готовы подняться в воздух для выполнения тренировочного полета до Пуэрто-Рико. Там они заправят баки горючим и пересекут Атлантику. Место посадки пока держится в секрете, это одна из североафриканских стран. Что будет дальше, я не знаю.
Томпсон тараторил в темпе классного спортивного комментатора.
— А кто в курсе? — спросил Болан.
Томпсон пожал плечами:
— Капитан, наверное. Или банкир. Я лишь знаю, что тренировочный полет заканчивается в Пуэрто-Рико. Мы составили план продолжения полета до базы ВВС в Испании, но в последнюю минуту самолеты изменят курс на Северную Африку.
— А как вы намерены доставить вооружение в Холломан?
— У нас в распоряжении четыре вертолета «Чинук» для перевозки наиболее хрупких частей боевого заряда и самонаводящихся головок. Что касается всего остального, то здесь хватит грузовика. Конвой пересечет ранчо Якундо, затем выедет на 54-е федеральное шоссе и, проехав через Аламогордо, достигнет базы Холломан.
— Эти мерзавцы действительно все продумали! — восхитился Гримальди. — А укрепленный лагерь?
Томпсон пояснил:
— Мы вынуждены были перейти к ускоренному плану и бросили укрепленный лагерь.
Переведя взгляд на Болана, он продолжил:
— Благодаря вашему вмешательству капитан решил не рисковать. Вначале планом предусматривалось посадить, якобы случайно, самолеты с гостями из НАТО, когда те во время парада будут проводить с воздуха осмотр лагеря. Эта акция предусматривалась на утро послезавтрашнего дня.
— А в этом варианте, — произнес Гримальди ядовитым тоном, — вы не рассчитывали степень риска, не так ли?
Томпсон невесело улыбнулся:
— Если вы думаете, что капитан пролил бы слезинку по поводу хоть одного убитого генерала, то, будьте уверены, вы ошибаетесь. После Вьетнама капитан, как, впрочем, большинство из нас, затаил в сердце некую горечь. Нас отправили туда воевать — на войну, которую совсем не собирались выигрывать. Более того, это была даже не война, а скорее, просто политическая игра.
Болан вздохнул и включил радиостанцию.
— "Алиса", — произнес он в микрофон.
— Слушаю.
— Холломан связался с вами?
— Да. Мы только что закончили интересный разговор с генералом, командующим базой. Почему я сам до этого не додумался?
— Не волнуйся. Вот тебе повод для снятия головной боли. Сегодня на пять часов пополудни намечен «случайный» запуск снаряда. То есть не менее чем через пять минут. Срочно вышли ударную группу на полигон N 3. Ты обнаружишь там пусковую установку с весьма интересной начинкой. Запуск должен состояться ровно в пять часов, конечно, если кто-нибудь не прибудет туда раньше.
— За это не волнуйся, — пообещал Броньола и резко оборвал связь.
— В шесть часов, — невозмутимо продолжил Томпсон, — должны приземлиться транспортные самолеты. После их взлета национальная система связи в Эль Пасо даст сбой. — Он остановился, и хитроватая улыбка осветила его лицо. — Следовательно, миллионы семей лишатся вечернего выпуска новостей. Разумеется, очень быстро подключатся спутниковые системы связи, и все будут довольны. Но в то же время кое-кто займется глушением микроволнового диапазона.