— Может, да, — произнес старик, — а может, и нет. Приходите ко мне завтра, — сказал он, возвращая подвеску владелице, — попробуем вместе найти ответ на наши вопросы. Я очень рад с вами познакомиться. Теперь наконец я знаю, какова она, сестра Жанны, о которой я так много слышал. Итак, до завтра? — уточнил он, провожая их до двери.
Лондон
В Лондоне я живу на узкой улочке, некогда застроенной каретными сараями и конюшнями, которые потом переделали в крохотные жилые домики. Ходить, спотыкаясь и оскальзываясь, по старой неровной мостовой, конечно, не очень приятно, однако в этом районе сохранилось дивное ощущение остановившегося времени. Например, в соседнем домике когда-то жила Агата Кристи. Только подойдя к своей входной двери, я вспомнил, что у меня нет ключей. Небо потемнело, и начался ливень, грозя промочить меня до костей. На мое счастье, соседка, закрывая окна, заметила меня и поздоровалась. Воспользовавшись этим, я попросил ее позволения — увы, это случалось не впервые — пройти к себе через ее садик. Она любезно открыла мне и, перемахнув через низенькую живую изгородь, я оказался у задней двери своего дома. Достаточно будет стукнуть по ней как следует кулаком, и я окажусь внутри — если только кто-нибудь случайно ее не починил, а такое чудо вряд ли возможно.
Я еле держался на ногах от усталости и все еще злился оттого, что пришлось вернуться в Англию, однако с удовольствием предвкушал встречу с домом, с безделушками, купленными за бесценок на лондонских блошиных рынках, и возможность провести этот вечер в тишине и покое.
Радость моя оказалась недолгой: в дверь позвонили. Поскольку я так и не сумел ее открыть, даже изнутри, мне пришлось подняться на второй этаж, и в окно я увидел, что возле дома топчется Уолтер, изрядно промокший и растрепанный.
— Эдриен, вы не имеете права вот так взять и бросить меня!
— Но я вас никуда и не уносил, насколько я помню!
— Сейчас не время для глупых шуточек, моя карьера в ваших руках, понимаете?! — заорал он во всю мочь.
Соседка открыла окно и предложила впустить моего гостя, как она впустила меня, через садик. Ей это совсем не трудно, наоборот, даже приятно, поскольку в противном случае мы перебудим всю улицу.
— Весьма сожалею, что пришлось вторгаться к вам, но у меня не было выбора, — заявил он, ввалившись в мою гостиную и оглядевшись. — Кстати, ваша конура, как вы ее назвали, совсем недурна.
— Одна малюсенькая комнатка внизу и одна наверху!
— Да, но я не так представлял себе скромную квартирку из двух комнат. Надо же, ваша зарплата вам позволяет снимать целый коттедж, хоть и небольшой?
— Надеюсь, Уолтер, вы пришли в такой час не для того, чтобы оценивать мое наследство?
— Нет, еще раз прошу прощения. Эдриен, мне действительно требуется ваша помощь.
— Если вы намерены снова обсуждать этот нелепый проект с Фондом Уолша, то это пустая трата времени.
— Хотите знать, почему ваши исследования никогда не получали поддержку Академии? Да потому что вы волк-одиночка, потому что вы работаете всегда один и только на себя, потому что вы не можете работать в команде.
— Я в восторге от того, как точно вы меня описали, надо сказать, портрет даже лучше оригинала! Перестаньте наконец лазить по всем шкафам, виски должно быть вон там, рядом с камином, — ведь вы его ищете.
Уолтер неспешно вытащил бутылку, взял с полки два стакана и растянулся на диване.
— Надо же, у вас очень уютно!
— Можно подумать, я вас приглашал!
— Не надо издеваться, Эдриен. Думаете, пришел бы я унижаться перед вами, если бы у меня был иной выход?
— Какое же это унижение? Вы сидите здесь и пьете виски — между прочим, пятнадцатилетней выдержки.
— Эдриен, вы моя последняя надежда. Может, мне упасть перед вами на колени и умолять? — продолжал мой незваный гость.
— А вот этого не надо! Уолтер, ведь у меня нет ни малейшего шанса получить премию. Зачем же вы так стараетесь?
— Разумеется, вам дадут премию, потому что ваш проект — самый увлекательный, самый амбициозный из тех, с которыми я ознакомился за годы работы в Академии.
— Если вы хотите обольстить меня сладкими речами, то лучше отправляйтесь домой, и бутылку можете забрать с собой. Уолтер, мне очень хочется спать.
— Я не собираюсь вам льстить, я действительно внимательно прочел вашу диссертацию. Эдриен, это прекрасная работа, в ней каждое положение документально подтверждено.
Состояние моего коллеги внушало жалость. Таким я его никогда не видел: обычно он держался отстраненно, даже высокомерно. Самое ужасное, что он, похоже, говорил искренне. Последние десять лет я искал в далеких галактиках планету, похожую на нашу, но в Академии мало кто одобрял мою работу. И вдруг такой резкий поворот, такое неприкрытое соглашательство — даже забавно.
— Предположим, я получил и передал Академии эту премию…
Едва я произнес эти слова, как Уолтер сложил руки, словно собирался молиться.
— Уолтер, не пугайте меня. Вы что, пьяны?
— Угу, но это ничего, Эдриен, продолжайте.
— Но вы хоть что-нибудь соображаете? Вы способны отвечать на простые вопросы?
— Ну конечно, только не тяните, задавайте их поскорее.
— Допустим — хоть шансы и ничтожны, — что я получу эту премию и как истинный джентльмен тут же передам ее Академии. Какую часть этой суммы совет выделит на мои исследования?
Уолтер кашлянул.
— Четверть — это будет разумно, как вы полагаете? Кроме того, вам предоставят новый кабинет, у вас будет ассистентка на полный рабочий день, а если пожелаете, то и несколько сотрудников, которых освободят от текущей работы и передадут в ваше полное распоряжение.
— Только не это!
— Хорошо, сотрудников не надо… а как насчет ассистентки?
Я подлил гостю еще виски. Дождь усилился, и никто, достойный называться человеком, не выставил бы Уолтера за порог в такую погоду, а тем более в таком состоянии.
— Эх, пропал так пропал! Принесу вам одеяло, и ночуйте здесь, на диване.
— Я не хочу вас обременять…
— Но вы ведь уже это сделали.
— А что с Фондом?
— Когда конкурс?
— Через два месяца.
— А последний срок подачи заявок?
— Осталось три недели.
— Про ассистентку я подумаю. Но первое, что вам надо сделать, — это открыть дверь моего кабинета. Я потерял ключ.
— Не страшно, зато мой кабинет прямо с утра в вашем полном распоряжении.
— Уолтер, вы втягиваете меня в очень странную историю.
— Это не так. Фонд Уолша всегда давал премии за самые оригинальные проекты. Члены комитета выбирают те работы, которые, как бы это сказать… идут в авангарде.
Последняя фраза в устах Уолтера прозвучала как-то неодобрительно. Но его прижали к стенке, так что я не стал читать ему мораль. Мне следовало принять решение, и как можно скорее. Конечно, вероятность получить премию бесконечно мала, но я был готов на что угодно, лишь бы вернуться на плато Атакама. В таком случае что я теряю?
— Я согласен. Конечно, я рискую выставить себя на посмешище, поэтому у меня есть одно условие: вы пообещаете мне, если мы выиграем, посадить меня на самолет до Сантьяго в течение месяца после великого события.
— Я сам провожу вас в аэропорт, Эдриен, обещаю.
— Ладно, тогда считайте, что сделка состоялась!
Уолтер рывком поднялся с дивана, пошатнулся и рухнул обратно.
— Пожалуй, на сегодня вам хватит. Берите плед, под ним вы ночью не замерзнете. А я пойду спать.
Когда я поднимался наверх, Уолтер окликнул меня:
— Эдриен! Я хотел бы вас спросить: что вы имели в виду, когда сказали: «Пропал так пропал!»
— Вечер пропал, Уолтер, только и всего.
Париж
Кейра уснула в кровати своей сестры. Бутылка хорошего вина, большой поднос с едой, разговоры по душам весь вечер, старый черно-белый фильм по кабельному каналу и наконец последнее вчерашнее воспоминание — чечетка Джина Келли. Разбудил ее яркий дневной свет, и в висках застучало выпитое накануне вино — оно действительно было хорошим или им это только показалось?